Воз статистика 1931 1939 смертность в cccр. Демографическая история ссср и россии в зеркале поколений

Рождаемость и смертность в среднем на 1000 населения:

СССР число родившихся-25,0 ; число умерших-7,5 ; Естественный прирост-17,5
Россия число родившихся - 12,4 ; число умерших-14,3; Естественный прирост- -1,9

Общая смертность населения в СССР уменьшилась по сравнению с дореволюционной в 4 раза, а детская смертность в 6 раз.

В СССР самая низкая смертность населения, а естественный прирост населения выше, чем в подавляющем большинстве капиталистических стран.

Только за годы пятой пятилетки население СССР увеличилось вследствие естественного прироста на 16,3 миллиона человек, что превышает общую численность населения Швеции, Норвегии и Финляндии, вместе взятых.

Сельское хозяйство:
Говорят, Россия могла бы прокормить целый мир, а ведь так когда-то и было, по крайней мере Россия, а точнее СССР был в состоянии прокормить себя.
Амбарный средне-годовой урожай зерновых и зернобобовых
СССР (от В.И.Ленина до М.С.Горбачева) - 112 млн. тонн в весе после доработки зерна.
РСФСР-РФ (После избрания Ельцина) - 79 млн. тонн в весе после доработки зерна.
Россия - 21-22,4 млн тонн

К слову, Россия занимает 5-е место в мире по площади сельскохозяйственных угодий. На 1 января 2009 г. сельскохозяйственные угодья составили 13%, леса - 51%, поверхностные воды, включая болота - 13%.

Экономика:
Думаю, излишним напоминать что в СССР государственная казна пополнялась за счет промышленности и сельского хозяйства, т. к. все было государственным, и ничтожных налогов. Сейчас Российская казна пополняется главным образом за счет налогоплательщиков.

СССР внешний долг в млрд - в пределах 42,2; средне-годовой доход в млрд (на 1976 г) - 862,4
Россия На 2009 год внешний долг в млрд - 487,4 ; среднегодовой доход в млрд - 1089.2

ЖКХ:

СССР стоимость ЖКХ -Около 12 рублей; средняя зарплата - 155 рублей
Россия стоимость ЖКХ -6750 рублей; средняя зарплата-20000 рублей

Политика:
Несмотря на то, что Советское время было временем диктатуры пролетариата, не было в то время такой политической пассивноси. Как сейчас.
Коммуны являлись и законодательствующими и исполняющими законы, сменяющиеся в любое время.
ГосДума является законодательной властью. Которая избирается раз в 2 года, ну избирается - громко сказано! Так, народ выборами развлекают.
Различий, разумеется, очень много, здесь только те, которые особенно ярко задевают всех.

В России еще во время перестройки была отменена цензура (демократия, ну), в этом вы можете убедиться, включив любой развлекательный канал, действительно, никакой цензуры, а теперь выйдете на улицу и скажите чем не довольны, штраф 300 тысяч, за устройство массовых беспорядков, потому что в нашей стране не должно быть недовольных властью!

Общество:
У советского человека была идея, высокие ценности и идеалы, патриотичность. Каждый работал. Люди были дружнее и каждый стремился внести свой вклад в развитие страны.
В настоящее время ценности очень упали, патриотизм заменился национализмом, а вся идея состоит в том, чтобы заработать как можно больше денег.

Образование в СССР было одним из самых значительных в мире, так как даже иностранцы стремились поступить в Российские вузы.В школах работе с детьми уделялось немало внимания (пионеры, комсомольцы), детсады в среднем стоили около 10 рублей в месяц + кружки были бесплатными.
То что происходит в настоящий момент с Российским образованием - это страшно. Оно уже не ценится в мире, и считается престижным поступать учиться за границу. Детсады дорожают, а кружки не каждый может себе позволить. Вот отсюда и начинается снижение ценностей. Сейчас нормально не знать своей истории, героев своей страны…Сейчас не книги входят в интересы молодых людей, а компьютерные игры и алкоголь…

Медицина становится потихоньку платной, но хуже того, что нынешние врачи покупают дипломы, порой совершенно не разбираясь в медицине, отсюда повышение смертности. В СССР такие случаи были крайней редкостью, каждый был профессионалом своего дела.

Стремительно развивалась в советское время космонавтика. А сейчас спутники падают…
Советская армия была одной из самых сильных в мире, сейчас армия - одно название, тоже самое и с флотом.
В СССР был дефицит многих товаров. За продуктами людям часто приходилось стоять в очередях. Сейчас рынок продукций очень обширный и разнообразный. Вот, пожалуй единственный плюс, который я нашла для себя в современном устройстве государства.

Список литературы.

Информационный бюллетень Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН

ДЕМОГРАФИЯ СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ

Анатолий ВИШНЕВСКИЙ

В середине 1920х годов, когда Сталин делал первые шаги к укреплению своей власти, ни в СССР, ни в России еще не было хорошо налаженной современной системы демографической статистики. Тем не менее, в это время уже собиралась и обрабатывалась, пусть и не повсеместно, довольно богатая информация обо всех основных демографических процессах, в 1926 году была проведена одна из лучших советских переписей населения, все имевшиеся данные широко публиковались и внимательно анализировались, разрабатывались демографические прогнозы, на подъеме были демографические исследования. Рядом с демографами, приобретшими известность еще до революции (В. Михайловский, П. Куркин, С. Новосельский), работали более молодые М. Птуха, В. Паевский, Ю. Корчак-Чепурковский, С. Томилин, А. Хоменко и другие. В начале 30-х годов в стране действовали два исследовательских демографических института - в Киеве и в Ленинграде.

В 1953 году, после смерти вождя, информационное поле демографической статистики и исследовательское поле демографии представляли собой выжженную пустыню.

Уже в начале 30-х годов вовсю шло засекречивание демографической информации, постепенно переходившее в ее фальсификацию. В частности, была объявлена "вредительской" перепись населения 1937 года, и в 1939 году была проведена новая перепись, результаты которой больше устраивали руководство страны. Были ликвидированы оба демографических института - ленинградский в 1934, киевский - в 1939 году. Почти исчезли демографические публикации. Жестокие репрессии обрушились на самих демографов.

В. Паевский, - ведущая фигура ленинградского демографического института, - скончался в 1934 году в возрасте 41 года от сердечного приступа через несколько часов после принятия решения о закрытии института. В конце 30-х годов за короткое время были арестованы и расстреляны три сменявших друг друга руководителя государственной статистической службы - В. Осинский, И. Краваль, И. Верменичев. Расстрел оборвал жизнь руководителя переписей населения 1926 и 1937 годов О. Квиткина, украинского демографа А. Хоменко. В лагере погиб другой руководитель переписи - 1937 года Л. Брангендлер. Через арест, тюрьмы и лагеря прошли М. Птуха, Ю. Корчак-Чепурковский, Б. Смулевич, М. Трацевский, А. Мерков, М. Курман...

Сокрытие информации о демографических процессах в СССР достигло немыслимого предела. Даже общая численность населения страны не была известна. Только в 1959 году - через 6 лет после смерти Сталина и через 20 лет после переписи - населения 1939 года - была проведена новая перепись, благодаря которой статистики почувствовали под ногами нечто вроде устойчивой почвы и смогли рассчитывать необходимые демографические показатели. Именно результаты переписи 1959 года и их сравнение с результатами переписи 1926 года позволяют судить о демографических итогах сталинского правления. Что же это за итоги?

Рождаемость: великий перелом

В начале ХХ века Россия была страной с очень высокой рождаемостью. Во время Первой мировой и гражданской войн рождаемость, по понятным причинам, сократилась, но к середине 1920-х годов жизнь населения, тогда, по преимуществу, крестьянского, России, Украины, других районов СССР - нормализовалась, и восстановилась довоенная высокая рождаемость. Но этот послевоенный подъем продержался недолго, к концу 1920-х годов уже стало заметно сильное снижение, которое резко ускорилось после 1929 года - сталинского "года великого перелома".

Достигнув максимальной глубины падения в 1934 году, после страшного голода, в 1935-1937 годах рождаемость в России снова несколько повысилась, однако никогда уже не вернулась к уровню, существовавшему до 1933 года. В 1935 году, когда Сталин произносил свои знаменитые слова о том, что "жить стало веселее", а "рождаемости больше, и чистого прироста получается несравненно больше", коэффициент суммарной рождаемости в России был почти на 40% ниже, чем в 1927 году. Что же касается естественного прироста, то он был почти вдвое ниже, чем в 1927 году (11‰ против 21‰).

Снижение рождаемости в стране, вставшей на путь индустриализации и урбанизации, процесс закономерный. Что поражает в сталинском СССР, так это огромная скорость снижения рождаемости. Для того, чтобы демографическое поведение целых поколений почти мгновенно перестроилось, люди должны были испытать невероятный шок. Таким шоком и стали для большинства населения СССР события конца 1920-х - начала 1930-х годов: принудительная коллективизация, раскулачивание и голод. В каком-то смысле этот шок был гораздо более сильным, чем шок Первой мировой и гражданской войн, революции и послереволюционной разрухи. После их окончания население быстро вернулось к прежним нормам демографического и семейного поведения, тогда как шок начала 30х годов привел к необратимым изменениям.

Рис. 1. Коэффициент суммарной рождаемости
в России и на Украине

Напуганный этим неожиданным следствием своей экономической и социальной политики, Сталин попытался распространить механизм репрессий и на эту область жизни граждан СССР. Через несколько месяцев после того, как он с большой помпой, но без всяких оснований заявил, что население СССР "стало размножаться гораздо быстрее, чем в старое время", в стране был запрещен аборт.

Источники: Россия 1927 - 1940; 1950 - 1958 - оценка Андреева и соавторов; Украина за 1925 - 1929 - расчет М.В. Птухи; Россия 2 - (1950 - 1958) и Украина за те же годы - оценка А. Блюма.

Годы, непосредственно следовавшие за запретом аборта, отмечены некоторым подъемом показателей рождаемости, но он был небольшим и недолговременным. Запрет аборта не принес ожидавшегося эффекта, а затем война вызвала новое резкое снижение рождаемости, и Сталин решил еще подкрутить гайки. В конце войны, в 1944 году, был издан указ, повышавший статус зарегистрированного брака и усложнявший его расторжение. С другой стороны, тогда же была сделана попытка повысить престиж материнства с помощью введения правительственных наград многодетным матерям и предоставления им ряда льгот.

Судя по тому, что принятые меры не смогли остановить снижения рождаемости, усиление государственного присутствия в семейных делах оказалось неэффективным средством. Более того, именно страны, пережившие тоталитарные режимы, пытавшиеся влиять на семейное и демографическое поведение людей (Германия, Италия, Испания, Россия и т.п.), демонстрируют уже в наше время самое глубокое падение рождаемости. Возможно, это связано с тем, что государственное вмешательство в любых формах - и с помощью кнута, и с помощью пряника - не увеличивает силы самоорганизации семьи, а уменьшает их.

С 1925 по 2000 год коэффициент суммарной рождаемости в России снизился на 5,59 ребенка в расчете на одну женщину (с 6,80 до 1,21) (рис.2.). Из них 3,97 ребенка, или 71% общего снижения приходится на 1925-1955 годы - "сталинскую эпоху".

Смертность: никакого перелома

П о официальным оценкам, общий коэффициент смертности - для СССР в целом составлял в 1913 г. 29,1‰, в 1926 - 20,3‰, а к 1930, согласно заявлению Сталина о снижении смертности на 36%, упал до 18-19‰. О еще больших успехах сообщалось 5 лет спустя, после окончания страшного голода. В 1935 г. смертность составила 56% от уровня 1913 г. 1 , то есть сократилась уже на 44%, или примерно до 16‰.

Рис. 2. Коэффициент суммарной рождаемости. Россия,
1897-2002 годы

Должно было пройти немало лет, чтобы исследователи добрались до засекреченных архивов и на основании всех имеющихся данных пришли к выводу, что общий коэффициент смертности населения СССР в 1930 г. составлял не 18-19, а 27‰; а в 1935 году его величина была, соответственно, не 16, а около 21‰. Примерно таким, как в СССР, был тогда и общий коэффициент смертности в России (27,3‰ в1930 и 23,6 в 1935 году) (рис. 3).

Рис. 3. Общий коэффициент смертности в России
и в СССР. 1890-1960 гг.*

* Крупный пунктир - линия тренда 1890-1913 годов

Источники: Население СССР 1987. Статистический сборник. М., 1988, с. 127; Рашин А.Г. Население России за 100 лет. М., 1956, с. 156; Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Население Советского Союза. 1922-1991. М., 1993, с. 120; Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Демографическая история России: 1927-1959. М., 1998, с. 164.

Теперь посмотрим, как обстояло дело с младенческой смертностью, о которой Сталин, выступая в 1930 г. на XVI съезде ВКП(б), сказал, что она сократилась на 42,5%. Если бы так было на самом деле, то коэффициент младенческой смертности к 1930 г. должен был бы упасть до 155 на 1000 новорожденных, он же составил, по более поздним исчислениям демографов, 196 на 1000 2 , то есть всего на 27% меньше, чем в 1913 г. - (тогда на первом году жизни в России умирало 269 из каждой тысячи родившихся). В России в это время показатель был выше общесоюзного и составлял 227 на 1000.

По расчетам выходит, что смертность - и общая, и младенческая - в 1930 году была и в самом деле ниже, чем в 1913. Почему же Сталина не устраивала истинная оценка этих успехов, пусть и более скромная? Ответ связан с двумя обстоятельствами.

Во-первых, смертность снижалась уже до революции, поэтому ее умеренное снижение никак нельзя было отнести к заслугам советской власти. Более того, показатели смертности в 1930-е годы были существенно выше, чем можно было ожидать при сохранении предреволюционных тенденций - все они находятся выше линии тренда 1890-1913 годов (см. рис. 3).

Во-вторых, показатели 1930 г. были хотя и лучше довоенных, но хуже, чем достигнутые в 1927-1928 гг., до начала реализации главных сталинских проектов.

Таким образом, уже в 1930 году были заложены основы той лживой мифологии необыкновенных успехов советской власти в охране народного здравия, которая, кажется, дожила и до наших дней.

Между тем, динамика ожидаемой (средней) продолжительности жизни указывает на почти полное отсутствие прогресса "в годы сталинских пятилеток".

Рис. 4. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении
и в возрасте 30 лет. Россия, 1897-2001 годы

Как показал Е. Андреев (рис. 4), даже если брать только наиболее благоприятные, "бескризисные" годы межвоенного периода, ожидаемая продолжительность жизни женщин поднялась заметно выше предреволюционного уровня (примерно на 45 лет), но у мужчин никакого роста по сравнению с последними предреволюционными годами практически не было. Положение изменилось только после войны, и к 1953 году ожидаемая продолжительность жизни и мужчин, и женщин превышала лучшие предвоенные показатели примерно на 20 лет. Однако этот успех был достигнут в основном за счет снижения смертности в детских возрастах, что, в свою очередь, объяснялось появлением и массовым внедрением в практику антибиотиков. А вот рост ожидаемой продолжительности жизни взрослого населения был намного более скромным и кратковременным, он очень скоро прекратился, а у мужчин впоследствии даже сменился сокращением продолжительности жизни.

Демографические катастрофы как норма жизни

Д аже те скромные успехи, которые действительно имели место, относятся только к "нормальным" годам, которые в сталинское время постоянно перемежались годами катастрофическими.

Cталинское правление было отмечено самыми большими в истории страны военными потерями, прежде всего, во Второй мировой войне. Сталин сделал все, чтобы скрыть их истинные масштабы.

Названная им величина потерь - "около семи миллионов человек" - была обнародована в феврале 1946 года, хотя, по свидетельству военных историков, "в то время руководству страны были известны более точные данные - 15 млн. погибших" 3 . Но впоследствии и эти данные оказались преуменьшенными, и их при шлось пересматривать. По последней советской официальной оценке, приведенной М. Горбачевым в мае 1990 года, война унесла почти 27 миллионов жизней советских людей. Для СССР, имевшего к началу войны примерно 195 миллионов человек, это означало потерю 14% предвоенного населения.

Сталинская оценка потерь СССР во Второй мировой войне была пересмотрена, но созданная Сталиным и его окружением мифология неизбежности этих потерь сохраняется до сих пор. И сейчас считается хорошим тоном вспоминать о героизме военных лет и замалчивать вопрос об ответственности генералиссимуса за неподготовленность к войне, за бездарность военных операций на первых ее этапах, за "затратный" метод добывания победы ценой немыслимых человеческих жертв.

На фоне огромных потерь во Второй мировой войне 127 тысяч безвозвратных потерь (да еще 265 тысяч раненых, контуженных, обожженных, обмороженных и т.п.) за три с половиной месяца войны с Финляндией (декабрь 1939 - март 1940) кажутся почти мелочью. Но сравним эту тоже лежащую на совести Сталина мелочь, скажем, с потерями во Второй мировой войне таких стран, как США (300-400 тысяч по разным оценкам) или Англия (350-450 тысяч).

Вторая группа катастрофических демографических потерь сталинской эпохи связана с голодом. Согласно сравнительно недавним оценкам, по СССР они составили 7-7,5 миллиона, по России - 2,2 миллиона человек. Но был и еще один голод, послевоенный. Он стал результатом засухи 1946 года, начался в декабре и продолжался до сбора урожая 1947 года. По некоторым оценкам, людские потери в результате этого голода в СССР составили около 1 млн. человек.

Третий источник катастрофических демографических потерь, ставший чуть ли не фирменным знаком всей сталинской эпохи, - политические репрессии .

Счет жертв репрессий, в том числе и обусловленных ими преждевременных смертей, идет на миллионы, но точное их число все еще не известно. Огромное число людей было просто расстреляно. Согласно появившейся однажды официальной информации, "в 1930-1953 годы по обвинению в контрреволюционных, государственных преступлениях судебными и всякого рода несудебными органами вынесены приговоры и постановления в отношении 3778234 человек, из них 786098 человек расстреляно" 4 . При этом не исключено, что эта информация преуменьшает число расстрелянных.

"Кроме того, и это мы знаем точно, очень многие сгинули в лагерях и тюрьмах, не будучи приговоренными "судом" к смерти" 5 . Гулаг расцвел в 1930-е годы, существовал и пополнялся и в годы войны, не исчез и после ее окончания. Более того, в конце войны массовые репрессии вновь усилились и не прекращались до 1953 года. Общее число заключенных в тюрьмах, колониях и лагерях в начале 1950-х годов приблизилось к 2,8 миллиона человек.

К этому времени почти сошла на нет первая волна массовых сталинских репрессий - "кулацкая ссылка ". Новой формой репрессий стали депортации народов . Суммарное количество советских граждан, депортированных внутри СССР в военные и послевоенные годы, составило приблизительно 2,75 миллиона человек.

Известно, что смертность в лагерях, в ходе депортаций, в местах поселений депортированных была ужасающе высокой, так что демографические потери здесь были намного большими, чем от прямых расстрелов. По оценке Д. Волкогонова, в результате сталинских репрессий с 1929 по 1953 год в СССР погибло 21,5 миллиона человек. Но пока вряд ли можно считать эту оценку исчерпывающей или строго доказанной.

Годы войн, вспышек голода и подъема массовых репрессий буквально "прошили" "сталинскую эпоху". Начиная с 1929 года, их было больше, чем "нормальных", спокойных лет. Соответственно, нелегко отделить "нормальную" смертность, рассуждая о которой можно говорить об успехах здравоохранения, санитарной гигиены, достижениях медицины и т.п., от катастрофической смертности людей, отброшенных в почти первобытные условия. Все это дало о себе знать потом, когда Сталина уже не было в живых, не было и очевидных демографических катастроф, а СССР и его сердцевина - Россия - надолго забуксовали на том пути, по которому другие страны с триумфом двигались ко все более высокой продолжительности жизни.

Демографическое разорение

Ф альсификация демографических данных - не такое простое дело. Можно назвать любые показатели рождаемости или смертности и заставить в них поверить, но рано или поздно они подлежат объективной проверке, потому что от них зависит численность на селения, а значит, число работников и едоков, солдат и избирателей, школьников и пенсионеров.

В сталинском СССР это было возможно. Численность населения страны превратилась в тщательно охраняемую государственную тайну, потому что ее опубликование сразу сделало бы очевидной многолетнюю ложь власти и лично Сталина.

До того, как над численностью населения опустилась завеса тайны, она была неоднократно фальсифицирована. В 1934 году на XVII съезде ВКП(б) Сталин назвал липовую цифру населения СССР - 168 млн. человек. Отталкиваясь от нее, советские эксперты ожидали, что перепись населения 1937 года зафиксирует в стране 170-172 млн. человек. Но было учтено всего 162 млн 6 . Не удивительно, что перепись 1937 года была объявлена вредительской, и в 1939 году была проведена новая перепись, причем было сделано все, чтобы на этот раз результаты переписи подтвердили лживые заявления руководства страны. Перепись проводилась в январе 1939 года, а в марте, еще до получения ее окончательных итогов, выступая на XVIII съезде ВКП(б), Сталин заявил, что в стране живет 170 млн. человек. Естественно, что опубликованные впоследствии результаты не могли быть меньше этой декларированной вождем цифры.

Последующие исторические события - включение в 1939 году в состав СССР стран Балтии, Западной Украины и Западной Белоруссии, а затем и война, ото двинули вопрос о демографических итогах советских тридцатых годов на второй план, а после войны Сталин, видимо, учитывая не совсем удачный опыт своих предвоенных фальсификаций, решил вообще прекратить публикацию данных о населении СССР.

Даже в середине 1950-х годов многочисленные зарубежные исследователи все еще тщетно пытались хотя бы приблизительно оценить число жителей одной из самых больших стран мира. Французский демограф А. Сови приводил тогда сводку таких оценок от 213 до 220 миллионов человек на середину 1955 года. Когда же, три года спустя после смерти Сталина, впервые была опубликована официальная цифра, она оказалась существенно ниже всех имевшихся оценок: 200,2 миллиона человек в апреле 1956 года 7 .

Оценки демографических потерь СССР отечественными специалистами, получившими доступ к архивным материалам, стали возможны намного позднее. Согласно этим оценкам, число избыточных смертей в 1927 - 1940 годах составило 7 миллионов, в 1941-1945 – 26-27 миллионов 8 . Но были еще прямые потери от голода 1946-1947 годов (примерно, 1 млн.человек), а также жертвы послевоенного ГУЛАГа. Так что общие прямые потери сталинского СССР составляют не менее 35 миллионов человек, а, скорее всего, они - выше. А кроме того, следует учесть и значительное сокращение пополнения населения за счет детей, не родившихся у преждевременно погибших.

Рис. 5. Рост населения России - фактический и
при отсутствии демографических катастроф

Если представить себе, что двух главных демографических катастроф сталинского периода - голода начала 30-х годов и Второй мировой войны, а также других подъемов смертности, снижавших темпы роста населения России, не было, то, начиная с 1926 года, численность населения за счет баланса рождаемости и смертности росла бы так, как показано на рис. 5.

В 1926 году, когда Сталин только входил в силу, - население России составляло 93 миллиона человек.

До 1941 года страна не знала крупных войн, и ее население могло бы вырасти, примерно, до 121 миллиона человек. На самом же деле в 1941 году оно было на 9 миллионов меньше - всего 112 миллионов. Только в 1935 году была восстановлена численность 1930 года - после демографического провала времен коллективизации и раскулачивания. Затем последовал новый страшный провал - военный. Предвоенная численность населения России была восстановлена только в 1956 году - через 11 лет после окончания войны и через три года после смерти Сталина.

Таким образом, 15 лет - больше половины срока правления Сталина - Россия жила в условиях демографических потерь, не восполненных даже по сравнению с раз уже достигнутым уровнем, т.е. будучи в демографическом отношении отброшенной назад.

К моменту смерти Сталина население России составляло 107 млн. человек. Если бы избыточных потерь в годы его царствования не было, россиян в 1953 году могло быть на 40 с лишним миллионов больше.

Анатолий ВИШНЕВСКИЙ

ЛИТЕРАТУРА.

1. Социалистическое строительство в СССР. Статистический ежегодник. М., 1936, с. 545.
2. Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Население Советского Союза, с. 135.
3. Великая Отечественная война 1941 - 1945. Военные очерки. Кн.4. Народ и война. М., 1999, с. 282.
4. В Комитете государственной безопасности СССР. «Известия», 13 февраля 1990.
5. Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия. Октябрь. М., 1988, с. 129.
6. Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Население Советского Союза, с. 25.
7. A. Sauvy. La population de l’Union Sovietique. Situation, croissance et problemes actuels. Population, 1956, n 3, p. 464.
8. Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Население Советского Союза, с. 60, 77.

Они вызвали большой интерес и некоторое кол-во перепостов на history_russia и ru_history .
В связи с этим я решил расширить данные по годам и несколько углубить анализ полученных результатов. Для этого пришлось обратиться к Ежегодным
статсборникам Росстата.

Добавлены еще два ряда данных по 1975 и 1985 году. Ежегодных данных к сожалению на Росстате нет, но и пятилетний шаг тоже неплохо проясняет
картину демографического развития последнего двадцатилетия советского периода. По постсоветскому периоду теперь есть все данные вплоть до 2011 года, что явно добавляет деталей в общую картину.

Еще раз напомню, что эти таблицы показывает динамику мужской и женской смертности по годам по разным возрастным стратам. Я перевел эти данные в удобоваримый для усвоения информации вид. За базу, за 100% взяты показатели 1990 года. Показатели других лет отталкиваются от 1990 года и
показывают рост или падение.

Сперва обращу внимание на советский период. В нем заметны два разнонаправленных тренда: для юных, молодых и средних возрастов до 40 лет тренд позитивный, с уменьшением смертности(1). После 1980 года он становится особенно заметным с небольшим возрастанием к 1990 году. Для пожилых, пенсионных возрастов тренд негативный до 1980 года(2). После 1980 года он меняется на позитивный. Объяснить это можно запущенным состоянием дел в развитии медицины при Брежневе и алкоголизацией жизни городского обывателя среднего возраста. Но напомню еще раз, что после 1980 года тренд меняется на позитивный. Эти данные прямо противоречат точке зрения либеральных демографов из ВШЭ аля Вишневский о том, что смертность в советское время непрерывно росла с 1965 года до самого конца 80-х и что рост смертности 90-х есть продолжение негативных советских тенденций. Это утверждение является ложным - смертность росла только до 1980 года, после чего остановилась и обозначился тренд на ее снижение. Это особенно заметно в детских, молодых и средних возрастах до 40 лет.

Теперь перейдем к постсоветскому периоду. Сразу заметен резкий рост смертности(3) по всем возрастным группам за исключением детей 5-9 лет. Заметен даже рост смертности в группе 0-4 года до самых нулевых. Сказывается запущенное состояние дел в медицине при Ельцине. Среди молодых и средних возрастов рост смертности растет почти в два раза - развал экономики, безработица и преступность. Смертность среди пенсионеров тоже растет в полтора раза. Не вписались в рынок - от мала до велика. После 1996 года наступает спад роста смертности. Затем новый рост смертности(5) после дефолта 1998 года. Привет авторам дефолта (Кириенко, Алексашенко и пр.) -- на их счету сотни тысяч жизней.
Единственная возрастная группа, которая не пострадала или пострадала менее всего от деятельности либералов - это дети 5-9 лет. Что логично - они еще находятся под плотной опекой родителей и государство на них воздействует менее всего. Остальным досталось по полной.
В 2002 году наблюдается новый, третий всплеск(7) роста смертности уже при Путине. Что это было? Понять сложно. Развал социально-экономической системы страны при самых низких ценах на нефть? 130-е место место в мире по здравоохранению? Важно, что после этого началось постепенное улучшение ситуации. Сначала среди юных и старых возрастов, затем среди подростков(6) и пожилых людей(8).

Теперь данные по женщинам:


Женщины мало чем отличаются от мужчин, хотя красного в целом меньше и это радует и это естественно - женщины крепче мужчин и ведут более
здоровый образ жизни. Но крепко досталось и им - сперва всем, а затем самым молодым и дееспособным в возрасте 25-40 лет(10). Единственная страта, которая более всего соответствует норме - это тоже девочки в возрасте 5-9 лет(9).

График1 (показатели по СССР)

График 2 (показатели по РСФСР

График 2 - это соотношения роста численности русских к другим коренным народам. Он отличается цифровыми показателями от первого тем, что здесь указан рост исключительно в РСФСР, а в Графике 1 - в СССР. Прошу обратить внимание еще на одну особенность. Несмотря на то, что после смерти Сталина численность русских продолжает расти в численном показателе, в процентном соотношении по сравнению с другими народами мы видим спад. Это говорит о том, что после смерти Вождя рост других народов превышает рост русских. Мы замедлились в рождаемости по сравнению с остальными народами РСФСР. Это ответ тем, кто считает, что при Сталине гнобили русский народ в угоду остальным.По графику получается, что русские в РСФСР одновременно возрастали в доле и в численности в своей республике при понятно ком. При том самом, который произносил в 1945-м тост за русский народ . Выходит, имел на тот тост моральное право.
Несмотря на страшные жертвы понесенные нами в Великую Отечественную войну, число русских за 30 лет выросло на 29,7 млн. человек или примерно по 1 миллиону в год . При либералах, несмотря на отсутствие каких-либо войн и катаклизмов, число русских уменьшилось почти на 18 млн. человек за 20 лет или почти на 1(!) миллион в год . А что касается численности всего народа СССР, то рост составил более 50 млн. чел. за 30 лет правления Сталина. И это несмотря на тридцатимиллионные потери советского народа в ВОВ.
Многие конечно зададутся вопросом: а как же 10,20,30,60 миллионов репрессированных, о которых нам рассказывали Сванидзе, СоЛЖЕницын и баба Лера Новодворская? Были конечно и репрессированные. Только цифра на порядок ниже. Статья 58(враг народа) - это около 4млн. осужденных из них 700 тыс. расстрелянных с 24 по 53 год. При чем в это количество вошли и предатели ВОВ,троцкисты, бандеровцы, власовцы, полицаи и проч. Подробнее об этом .
За весь же период СССР (1922-1990) население удвоилось - со 136 млн. чел. - до 286,7 млн чел.Причем если посмотреть статистику, то увидим, что увеличение численности населения происходил в основном за счет русских регионов РСФСР. Есть, к примеру еще одна не азиатская страна, где население удвоилось за весь 20 век. Это США, где была массовая миграция и не было таких потерь в ВОВ, как у нас.Такой рост при таких якобы репрессиях мог быть только в одном случае, что в период СССР все женщины от 18 до 50 лет всё время находились в состоянии постоянной беременности и русские размножались бы как кролики или путем деления как клетки.

Источник: http://www.rusproject.org/node/1217

А вообще при Сталине много чего было и чего не было...

Ненавидим ли мы Сталина? Конечно!
Ведь Сталин был ТИРАН и ДЕСПОТ!

Для развития деспотизма строились школы, больницы, роддома, детские сады, театры, стадионы, библиотеки, сельские клубы, университеты, фабрики, заводы, каналы, электростанции, атомные реакторы, линкоры, танки и самолеты.
А для укрепления тирании и культа личности Сталину были нужны ученые, инженеры, архитекторы, строители, пилоты, машинисты, врачи, учителя, студенты, военные, шахтеры, металлурги, комбайнеры, трактористы, хлопкоробы, художники, писатели, токари, фрезеровщики, агрономы, механизаторы, изобретатели.

Ему не требовались для этого политологи, вице-спикеры, спичрайтеры, пресс-атташе, омбудсмены, спамеры, полицаи, мэры, префекты; менеджеры, трейдеры, брокеры, хакеры, стрингеры, мерчандайзеры, аутсорсеры; нэйл-дизайнеры, скрипт-супервайзеры, кастинг-директоры, клип-мейкеры, креативные, исполнительные, линейные, главные, генеральные и канальные продюсеры; изобличители и ниспровергатели, ясновидящие, шаманы, ведьмы, колдуны, экстрасенсы; кутюрье, шансонье, сомелье; ди-джеи и ви-джеи, хиппи, готы, эмо; стилисты, визажисты, имажинисты, юмористы, пародисты, эссеисты, галеристы; эксгибиционисты, вуайеристы, консюмеристы, кокаинисты.

Боимся ли мы Сталина? Да, да, тысячу раз да!
Ведь при Сталине был только ТЕРРОР и УЖАС!
Ничего, кроме террора и ужаса.

Не было взрывов домов и метро.
Не было убитых школьников на линейке 1 сентября.
Не было замученных в казармах, забитых до смерти солдат.
Не было воровства «субъектами федераций», областями, городами, заводами, нефтяными вышками, электростанциями и угольными разрезами.
Не было проблем при осознании своей национальной принадлежности, какой бы она ни была.
Не было мягких приговоров насильникам и убийцам детей.
Не было завшивленных детей с венерическими болезнями, за дозу продающих себя на вокзалах и в подворотнях.
Не было социальных сетей с детской порнографией.
Не было силиконовых грудей и пирсинга на гениталиях, необходимых, чтобы состояться, как личность.
Не в ходу были резиновые фаллосы.
Не было стеклянных пробирок для зачатия детей только из-за того, что мужчины желают спариваться только с мужчинами, а женщины - только с женщинами.
Отсутствовали лубриканты, антидепрессанты, целевые гранты; экономики переходного периода; усилители вкуса, подсластители, загустители, телезрители; рейдеры и райдеры; эмульгаторы, арендаторы, махинаторы; тренды, брэнды, биржи, крыши, трэши, кэши; эксклюзивность, элитарность, культовость и знаковость, афтерпати, инсталляции и биеннале, тримминг лобка, гламур и Ви-Ай-Пи, аперитивы, дижестивы и суггестивы, рекламные прокладки, тампоны, йогурты; бранчи, ланчи, хот-доги, биг-маки, клаб-сэндвичи, мегамоллы, бэби-доллы и пиздоболы; тач-скрины, стабфонды, оффшоры, саммиты и содомиты; киднепинг, клиринг, консолтинг, интернет-банкинг, холдинг, шоппинг, пуш-апинг, кредитные ай-фоны, электровафельницы, седаны, владения и поместья с крепостными.

В общем, не было всех тех замечательных, толерантных и политкорректных; базовых и определяющих вещей, которые так важны для нас, современных, гармоничных, просвещенных и уважающих себя людей.

Как же мы можем хотеть Сталина?..

Смертность в России через 15 лет после распада СССР: факты и объяснения

Е.М. Андреев, к. ф.-м. н. Д.А. Жданов, к. ф.-м. н. В.М. Школьников, к. геогр. н.
(Опубликовано в журнале "SPERO" №6, весна-лето 2007, с. 115-142. Публикуется с некоторыми авторскими уточнениями )

ВВЕДЕНИЕ

Термин mortality reversal означает обратное движение, или регресс смертности. Он появился в мировой демографической литературе в 1990-х гг. и был призван подчеркнуть исключительность ситуации, когда рост уровня смертности в стране наблюдается в течение ряда лет. В последние десятилетия XX века повороты смертности отмечались в ряде стран, расположенных в Африке к югу от Сахары, а также почти во всех странах Центральной и Восточной Европы и бывших республиках СССР. Падение продолжительности жизни в некоторых расположенных к югу от Сахары странах Африки началось 10-20 лет назад в результате эпидемии ВИЧ/СПИД. Рост смертности взрослых мужчин начался в бывших социалистических странах и республиках СССР намного раньше - примерно в середине 1960-х годов.

Таблица 1. Снижение продолжительности жизни мужчин в возрасте 15 лет (e (15)) в некоторых странах Восточной Европы

Страны	Начало снижения		Конец снижения		Снижение
Болгария
Белоруссия
Бывшая ГДР
Словакия

Источники : The Human Mortality Database (HMD), http://www.mortality.org/ и расчет на основе WHO Mortality Data Base http://www.who.int/whosis/en/ . Год начала роста – последний год, в который продолжительность жизни не уменьшалась, год окончания роста - последний год, в который продолжительность жизни уменьшалась.
*Для Белоруссии, России и Украины – взят последний год, за который имеются данные.

Важно подчеркнуть, что повышение смертности в бывшем СССР и Восточной Европе наблюдалось в основном у мужчин в возрасте старше 15 лет, в то время как детская смертность в основном продолжала снижаться.

В Белоруссии, Латвии, России и Украине этот рост распространился и на женщин, но рост женской смертности не был столь значительным.

Как следует из табл. 1, к концу 1990-х гг. некогда многочисленная группа стран с регрессом смертности сократилась до трех стран. В остальных 9 представленных в табл. 1 странах и регионах рост смертности либо сменился быстрым и устойчивым снижением (бывшая ГДР, Чехия, Польша, Словакия), либо снижение сопровождается некоторыми колебаниями уровня, либо идет еще не столь долго, чтобы признать его окончательным, но рост смертности, безусловно, прекратился.

В этой статье мы предпринимаем еще одну попытку объяснить рост смертности в России, и поэтому наше внимание будет сконцентрировано на главной проблеме Российской смертности - смертности взрослых.

1. ФАКТЫ: ДВА ПЕРИОДА РОСТА СМЕРТНОСТИ

В России, как и в других постсоветских странах, история роста смертности распадается на два периода - до и после 1985 года. До 1985 года рост смертности в России проходил почти равномерно, то несколько ускоряясь при эпидемиях гриппа , то ненадолго замедляясь, в ответ на попытки ограничить потребление алкоголя в начале 1970-х и в 1980-х гг. (рис. 1).

Начавшаяся в мае 1985 года антиалкогольная кампания сопровождалась беспрецедентным ростом продолжительности жизни и мужчин, и женщин. В 1986-1987 гг. в России были зафиксированы самые высокие уровни продолжительности жизни мужчин - 64,8 года, а в 1989 году женщин - 74,5 лет . В 1988-1989 гг. рост смертности взрослых возобновился.

Рисунок 1. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин и женщин в возрасте 15 лет в России, Белоруссии, Венгрии и Латвии после 1959 г.

Примечание : Пунктирные линии на графике – экстраполяция тренда 1965-1984 г., рассчитаны с опорой на эти годы с помощью стандартной функции TREND (Excel 2003)

Период после антиалкогольной кампании отличается тем, что рост смертности взрослых проходил на фоне ее резких колебаний. До 1992 г. он шел медленно, так же как в 1980-е гг., в 1992-1994 гг. резко ускорился, и в 1994 г. была зафиксирована самая низкая продолжительность жизни после 1959 г. в России - 57,4 и 71,1 лет у мужчин и у женщин, соответственно. Затем продолжительность жизни вновь выросла и в 1998 г. составила 61,2 и 73,1 года у мужчин и женщин соответственно. Затем произошло новое падение: в 2003 г. продолжительность жизни мужчин равнялась 58,5, а женщин - 71,8 лет, и новый очень небольшой рост до 58,9 и 72,5 лет в 2005 г. Отметим еще раз, что все эти колебания проходили на фоне устойчивого снижения смертности детей и были целиком связаны с динамикой смертности в возрастах старше 15 лет.

Для сравнения на рис. 1 представлены тренды ожидаемой продолжительности жизни в возрасте 15 лет еще для трех стран той же группы, Белоруссии, Венгрии и Латвии. Каждая из этих стран по-своему интересна для сравнения с Россией. В 1970-1980-е гг. смертность в Венгрии была самой высокой среди стран Восточной Европы, не входивших в СССР. Латвия имела самую высокую смертность и самый высокий процент русскоязычного населения среди стран Балтии. Наконец, в Белоруссии смертность была самой низкой среди стран бывшего СССР. В 1985 г. в России, Латвии и Белоруссии прошла масштабная антиалкогольная кампания, а в Венгрии ничего подобного не было. В то же время в начале 1990-х гг. Венгрия, Латвия и Россия прошли (с разной степенью успешности) через болезненные рыночные преобразования, а в Белоруссии во многом продолжал существовать государственный патернализм советского типа. С 1965 по 1984 г. продолжительность жизни 15-летних мужчин в этих странах сократилась на 3,3-4,5 года, в то время как в западных странах выросла на 2-3 года.

Первый раз сходство между четырьмя странами нарушается в 1985 г., когда в России, Белоруссии и Латвии рост смертности прекратился, и продолжительность жизни увеличилась под действием антиалкогольных мер, а в Венгрии рост смертности продолжился и продолжался еще в течение 9 лет.

Второе нарушение сходства динамики произошло после 1991 г., поскольку ухудшение ситуации в Белоруссии было заметно меньше, чем в Латвии и России. В Белоруссии продолжительность жизни 15-летних мужчин упала в 1994 г. по сравнению с 1990 г. на 2,8 года, а в Латвии и России - на 5,4 и 6,4 года, соответственно. Причем предшествующий рост продолжительности жизни в период антиалкогольной кампании в Белоруссии был такой же, как в Латвии: максимальное увеличение по сравнению с 1984 г. составило 2,2 года, а в России больше - 3,1 года. Это наводит на мысль, что более медленный рост смертности в Белоруссии в 1992-1994 гг. можно связать с отсутствием кардинальных социально-экономических реформ, которые проходили в это время в Латвии и России. Зато в Белоруссии, в отличие от России и Латвии, не было и существенного роста продолжительности жизни в середине 1990-х гг.

В 1993 г. в Венгрии начался рост продолжительности жизни и, таким образом, появилось и стало нарастать отставание Белоруссии, Латвии и России от Венгрии.

Наконец в 1998 г. появились новые различия между странами: в то время как в Белоруссии и России снижение продолжительности жизни продолжилось, в Латвии она после 1998 г. стала увеличиваться. Таким образом, к началу 2000-х гг. отмечаются выраженные различия между Венгрией и Латвией с одной стороны и Белоруссией и Россией с другой. Невольно приходит на ум грустная сентенция Н.С. Лескова: «Отсюда судьба их начала сильно разниться» .

В России, несмотря на разнонаправленную динамику смертности, общие итоги изменений, за 1965-1984 гг. и 1984-2005 гг. очень близки (табл. 2): с 1965 по 1984 г. продолжительность жизни мужчин в возрасте 15 лет сократилась на 3,29 года, а с 1984 по 2005 г. - на 3,88 года. У женщин с 1965 по 1984 г. продолжительность жизни сократилась на 0,91, а с 1984 по 2005 г. - на 1,42 года. В обоих случаях второй период оказался еще менее благоприятным, чем первый, что вылилось в дополнительную потерю 0,59 и 0,52 года продолжительности жизни для мужчин и женщин, соответственно. Как видно из табл. 2, главные потери продолжительности жизни и в первом, и во втором периодах связаны с болезнями системы кровообращения и внешними причинами.

Основные отличия между периодами 1965-1984 гг. и 1984-2005 гг. связаны с динамикой смертности от туберкулеза: если в 1965-1984 гг. смертность сокращалась, то в 1984-2005 гг. она интенсивно росла. Существенно возросли также во втором периоде потери от убийств и преднамеренных повреждений и, особенно, от повреждений без уточнения их случайного или преднамеренного характера. Весьма вероятно, что значительная часть последних - на самом деле убийства. Если распределить смерти от повреждений неустановленного характера пропорционально между убийствами и самоубийствами, то потери от убийств у мужчин составят 0,69 года, а у женщин - 0,21 года. Кроме того, окажется, что смертность мужчин от самоубийств выросла (потери 0,2 года), а смертность женщин почти не изменилась.

Говоря о причинах роста числа смертей, квалифицированных как повреждения без уточнения их случайного или преднамеренного характера, уместно напомнить, что уже в начале 1990-х гг. существенно ослабло давление на врачей со стороны статистических органов, стремящихся минимизировать неопределенные диагнозы . Нетрудно увидеть, как последовательно росло в 1990-е гг. число умерших с диагнозами «другие болезни сердца», «другие болезни органов дыхания» и уже упомянутые «повреждения без уточнения их случайного или преднамеренного характера». Следует также подчеркнуть несовершенство российского законодательства, которое возлагает на врача определение или, по крайней мере, запись в свидетельство так называемой внешней причины при травмах и отравлениях. Очевидно, что во многих случаях только следственные органы или суд могут установить, было ли причиной смерти преднамеренное насилие или несчастный случай. Отсюда и рост числа неустановленных повреждений.

Уместно напомнить также, что в 1999 г. в системе учета причин смерти произошли серьезные изменения. Российская статистика смертности перешла на Международную номенклатуру болезней, травм и причин смерти десятого пересмотра (МКБ-10). С начала 1999 г. врач, установивший причину смерти, не просто делал запись в медицинском свидетельстве о смерти, но и сам осуществлял кодирование причины на основе полного кода МКБ-10. Таким образом, возникла возможность существенно точнее кодировать причину смерти. Если до 1999 г. использовалось примерно 200 кодов, то в 1999 г. стали доступно более 10000 кодов. Очевидно, что это само по себе не могло не увеличить многообразие диагнозов.

Такие же причины обусловили уменьшение вклада ишемической болезни сердца при одновременном росте вклада других болезней сердца. В 2005 г. Росстат впервые выделил в итоговых таблицах причин смерти диагноз «алкогольная кардиомиопатия», оказалось, что смерти от этой причины составляют 34% смертей мужчин от прочих болезней системы кровообращения и 19% смертей женщин. Среди всех смертей от болезней системы кровообращения в возрасте до 60 лет алкогольная кардиомиопатия составила 12% смертей и у мужчин, и у женщин. К сожалению, числа умерших от алкогольной кардиомиопатии за 1999-2004 г. не рассчитывались, а до введения МКБ-10 в 1999 г. вообще недоступны.

Таблица 2. Декомпозиция изменения продолжительности жизни в возрасте 15 лет между 1965 и 1984 и 1984 и 2005 гг. по основным группам причин смерти (лет)

	Мужчины				Женщины
	1965-2005 гг.	1965-1984 гг.	1984-2005 гг.	Разность	1965-2005 гг.	1965-1984 гг.	1984-2005 гг.	Разность
Все причины
Инфекционные болезни
в т.ч. туберкулез
Новообразования
в т.ч. злокачественные новообразования желудка и кишечника
трахеи, бронхов, и легких
другие новообразования
Болезни системы кровообращения (CK)
в т.ч. гипертоническая болезнь
ишемическая болезнь сердца
сосудистые поражения мозга
другие болезни СК
Болезни органов дыхания
в т.ч. острые респираторные инфекции, грипп, пневмония
Болезни органов пищеварения
в т.ч. циррозы печени
Внешние причины
в т.ч. автомототранспортные несчастные случаи
самоубийство и самоповреждение
убийство и преднамеренное повреждения
повреждения без уточнения их случайного или преднамеренного характера
Другие причины

Примечание : Метод расчета см. [Андреев Е.М. Метод компонент в анализе продолжительности жизни // Вестник статистики ,1982, № 9. С. 42-48.], Данные за 1999-2005 гг. пересчитаны в соответствии с Краткой номенклатурой причин смерти 1981 г., модифицированной в 1988 г. (основанной на 9-ой ревизии МКБ). Случаи смерти от других и неустановленных причин смерти, включая старость без упоминания о психозе и симптомы и неточно обозначенные состояния, пропорционально распределены между всем другими причинами смерти [подробнее см. Милле В., Школьников В., Эртриш В. и Валлен Ж. 1996. Современные тенденции смертности по причинам смерти в России 1965-1994. // М., 103 с].

Ранее статистика учитывала только четыре чисто алкогольные причины смерти: алкоголизм хронический, острый алкогольный психоз, алкогольный цирроз печени и случайное отравление алкоголем. Потери продолжительности жизни мужчин из-за повышения смертности от этих причин в первый и второй период составили 0,32 и 0,29 года, соответственно, а женщин - 0,16 и 0,21 года. С 2005 г. их стало 7, добавились упомянутая выше алкогольная кардиомиопатия, дегенерация нервной системы, вызванная алкоголем, и хронический панкреатит алкогольной этиологии. В 2005 г. число умерших от семи причин было в 1,68 раза больше, чем от четырех, как для мужчин, так и для женщин, и составило 9% всех смертей. В то же время, как отмечали многие исследователи, далеко не все смерти, вызванные чрезмерным потреблением алкоголя, относятся к рубрикам, включающим слово «алкоголь». Наиболее известный пример - цирроз печени, многие смерти от алкогольного цирроза регистрируются как смерти от других форм цирроза, поэтому в табл. 2 объединены все формы цирроза в одну причину смерти.

Возвращаясь к табл. 2 отметим, что у женщин (в отличие от мужчин) рост смертности от циррозов в 1984-2005 гг. был намного более значительным, чем в 1965-1984 гг. По темпу роста смертности от этой причины женщины обогнали мужчин.

На рис. 2 представлены возрастные особенности роста смертности в России. Как видно, основной рост смертности концентрируется в наиболее активных возрастах 25-59 лет. В этом интервале возрастные интенсивности смертности мужчин выросли более чем в 2 раза, а у женщин - в 1,5 раза.

Рисунок 2. Относительное изменение возрастных показателей смертности с 1965 по 1984 г. и с 1984 по 2005 г. в процентах

Еще одна тема, которая обсуждается при сравнении роста смертности до и после 1991 г., это проблема роста неравенства перед лицом смерти . К сожалению, реально мы располагаем лишь немногими данными о дифференциации смертности в России. Причем эти данные в сумме дают достаточно противоречивую картину. Например, различия в продолжительности жизни мужчин и женщин последовательно увеличивались в течение всего периода роста смертности, различия в продолжительности жизни между городскими поселениями и сельской местностью у мужчин сначала заметно увеличились, а потом уменьшились, а у женщин равномерно росли, наконец межрегиональные различия по продолжительности жизни также увеличились (табл. 3).

Таблица 3. Различия в продолжительности жизни в возрасте 15 лет по полу, месту жительства и региону

	1965 г.	1984 г.	2005 г.	1984-1965	2005-1984
Различие по полу
Различие между городом и селом
Межрегиональные различия по формуле Валконена

* Оценка за 1969-1970 гг.

Данные о смертности в различных социальных группах населения России были получены при переписях населения 1979 и 1989 гг. Анализ этих данных представлен в книге «Неравенство и смертность в России» (2000). Позже в архиве были найдены уникальные данные о профессиональной смертности по причинам смерти в городском населении 17 регионов России в 1970 г. . Наконец, мы смогли оценить смертность по образованию в России в 1998 г., последний год, когда органы ЗАГС фиксировали образование умершего .

Представленная ниже табл. 4 показывает динамику продолжительности жизни в возрасте 20 лет в 17 регионах России, для которых разрабатывались данные о смертности в зависимости от характера труда в России (по данным HMD), и оценку вклада отдельных социально-демографических групп в эту динамику.

Связь между неблагоприятными обстоятельствами в детстве и смертностью в старших возрастах особенно сильна для таких болезней, как рак желудка, риск которого повышается вследствие инфицирования бактерией Helicobacter pylori, что чаще случается в детском возрасте. Впрочем, влияние жизненного пути также прослеживается в случае рака легких, смертность от которого является индикатором пропорции курильщиков в населении с лагом в 40 лет между началом курения и максимальным риском смерти от соответствующих причин. Когортный анализ смертности от рака легких показывает высокий процент курящих среди российских мужчин, достигших совершеннолетия в послевоенный период и, в особенности, во время войны . Заболеваемость раком молочной железы сегодня частично объясняется историей рождаемости и грудного вскармливания . Возможно также, что определенные обстоятельства, сыгравшие свою роль в начале жизни, обусловливают сегодняшний уровень заболеваемости раком простаты среди взрослых мужчин .

Вопреки мировой тенденции число курящих людей в странах бывшего СССР быстро увеличивалось в 1990-х гг. Причем содержание вредных веществ в продаваемых в России сигаретах, как правило, выше, чем в западных образцах. В 1990-е гг. российские границы открылись для транснациональных табачных компаний. Парадоксально, но их агрессивная маркетинговая политика связала курение с западным образом жизни, в то время как в реальности на западе ведется активная антитабачная кампания, и уровень курения вдвое ниже, чем в России. На территории России было значительно расширено табачное производство, что является весомым фактором для противодействия антитабачной политике . В результате число курящих среди мужчин к концу 1990-х гг. возросло до 60-65% . Но наиболее значимым изменением последнего десятилетия стало увеличение числа курящих женщин, бывшее раньше традиционно низким .

Анализ мужской смертности в Ижевске в возрасте от 20 до 55 лет показал, что высокое распространение курения и связанный с ним риск сердечно-сосудистых заболеваний повышают уровень смертности в этой группе на 41% . Примерно такой же результат - 45% - был получен Peto et al. .

Таким образом, курение в прошлом может вызвать постепенное повышение смертности от рака легкого и сердечно-сосудистых болезней. Стабильность смертности от рака легкого в 1990-е гг. не позволяет предположить, что курение может быть главной причиной роста смертности в России и может объяснить колебания смертности после 1985 г. и, в особенности, резкий рост в 1990-х гг.

2.3. Алкоголь

Даже не беря в расчет связь со смертностью, невозможно отрицать влияние алкоголя на российское общество. Существуют описания последствий перепоя на Руси еще в XIII в. , а русские политики и гигиенисты конца XIX - начала XX в. обсуждали проблему пьянства как весьма тревожную .

Причин, почему алкоголь играет такую роль в жизни России, много. Это и климатические условия, при которых пшеница гораздо более доступна, чем виноград, и, соответственно, культура пития основана на потреблении крепких спиртосодержащих напитков, а не вина. Холодные и длинные зимы снижают социальную активность и выводят употребление алкоголя на первый план. В этом отношении Россия не уникальна. Все североевропейские страны в прошлом испытывали те же проблемы .

Но есть и факторы, связанные с политикой правительств. В царской России монополия на продажу и производство водки давала треть всех доходов. Очевидно, никто не хотел прерывать этот финансовый поток. На короткое время ситуация изменилась с 1914 до 1926 г., когда действовал запрет на производство и продажу крепких спиртных напитков. Но доходы от продажи водки были столь привлекательны, что Сталин, нуждавшийся в средствах для индустриализации страны, в 1926 г. отменил все ограничения. В обществе, не производящем, в общем-то, потребительских товаров, это оказалось одним из немногих средств реального обращения денег. Так продолжалось до 1980-х гг., когда стало уже невозможно игнорировать негативное влияние алкоголя на экономику страны и здоровье населения. Пришедший к власти в 1985 г. Горбачев наряду с гласностью и перестройкой ввел антиалкогольную кампанию.

Официальная статистика не учитывает нелегальное производство, а также ставшее теперь вполне легальным домашнее производство алкоголя для собственного потребления, поэтому дает заниженную оценку потребления алкоголя. По неофициальным оценкам, истинный уровень составляет 12-15 л чистого этанола в год на человека . Алкоголь сыграл исключительно важную роль в резких колебаниях продолжительности жизни в период антиалкогольной кампании и после ее прекращения, т.е. начиная с 1985 г. .

Разрушающий эффект от потребления алкоголя в России связан не только с количественными характеристиками, но и со способом потребления . Например, жители средиземноморских стран пьют алкоголь (вино) ежедневно, как правило, во время еды. В России то же недельное количество алкоголя, но в виде напитка значительно большей крепости потребляется за один раз . Такой тип потребления в англоязычной литературе получил название binge drinking или episodic heavy drinking, что означает потребление в течение одного застолья (или другого короткого периода времени) значительного количества алкоголя. На русский язык этот термин переводят как потребление ударных доз алкоголя. По данным одного из проведенных в России исследований , 31% мужчин хотя бы один раз в месяц выпивает как минимум 250 г водки единовременно (и эта оценка скорее всего занижена).

Новейшая классификация причин смерти содержит несколько десятков позиций, которые напрямую связаны с алкоголем, в России учитывается лишь семь причин, из них наибольший вклад в.общее число умерших вносят три главные причины: алкогольные отравления - 1,8% (4,4% в возрасте 50-59 лет); алкогольная кардиомиопатия - 1,7% (4,0% в возрасте 50-59 лет) и алкогольная болезнь (цирроз) печени - 0,7% (1,6% в возрасте 50-59 лет). Кроме того, известно, что алкоголь влияет на смертность от целого ряда хронических болезней, включая болезни сердца, сосудистые поражения головного мозга и т.д. В российской медицине появился специальный термин - хроническая алкогольная интоксикация , которая ведет «к специфическому развитию априори не связанной с алкоголем патологии» и делает больного особенно уязвимым, повышая риск смерти от болезней системы кровообращения или пневмонии в относительно молодых возрастах. Этот клинический вывод подтверждается результатами антиалкогольной кампании, которые позволяют предположить, что влияние потребления алкоголя распространяется и на заболеваемость туберкулезом. Учитывая угнетенную иммунную систему алкоголиков, эта связь выглядит достоверной.

Потребление алкоголя повышает риск смерти от внешних причин . Во многих случаях, например, при управлении транспортным средством, опьянение создает повышенный риск для окружающих. В работе о смертности от убийств по регионам России прослежена четкая географическая связь между повышенным числом убийств и потреблением алкоголя . Около 70% убийц и их жертв находятся в состоянии алкогольного опьянения . Что касается смертности мужчин рабочего возраста, то, по данным прошедшего в Ижевске второго обследования семей , опасное злоупотребление алкоголем может быть причиной 4 из 10 смертей мужчин в возрасте 25-54 года.

Антиалкогольная кампания сопровождалась значительным снижением смертности от болезней системы кровообращения. Данный факт противоречит мнению, что алкоголь снижает риск сердечно-сосудистых заболеваний при любом уровне потребления . Тщательное исследование показало, что регулярное умеренное потребление действительно оказывает защитное влияние. Чрезмерное же потребление алкоголя в ударных дозах дает противоположный эффект, что связано с различным воздействием алкоголя на целый ряд физиологических показателей, включая метаболизм липидов, свертываемость крови и чувствительность миокарда . Подобный эффект был обнаружен и в других странах, где распространено единовременное чрезмерное потребление алкоголя . Особенно риск возрастает при потреблении суррогатов алкоголя и жидкостей с высоким содержанием спирта. Видимо, поэтому рост смертности в 1992-1993 гг. был особенно интенсивным: после окончания антиалкогольной кампании в свободную продажу поступила не только водка, но и питьевой спирт с концентрацией чистого этанола выше 70%.

Предположение, что связь между потреблением алкоголя и смертностью от сердечно-сосудистой патологии может быть следствием неправильной классификации смертей от алкогольного отравления, возможно, не лишено оснований, так как родственники умершего нередко предпочли бы видеть иной диагноз в свидетельстве о смерти. Однако исследование, основанное на данных судебно-медицинской экспертизы, показало, что хотя у значительной части мужчин в возрасте от 20 до 55 лет в Удмуртии, умерших согласно официальному диагнозу от сердечно-сосудистых заболеваний, наблюдалось повышенное содержание алкоголя в крови, оно, однако, было явно недостаточным для отравления алкоголем.

Дальнейшая работа с тем же массивом данных позволила найти доказательства связи чрезмерного единовременного потребления алкоголя и смертности от сердечно-сосудистых заболеваний уже на индивидуальном уровне .

Несколько эпидемиологических исследований, пытавшихся объяснить высокую смертность от сердечно-сосудистой патологии в СССР и России традиционными факторами риска, такими как холестерин, курение, артериальное давление, потерпели неудачу . Исследование выявило исключительно высокий уровень гамма-глютаминтрансферазы (биомаркер потребления алкоголя) у мужчин и женщин в возрасте 18-75 лет. При этом 75% мужчин и 77% женщин были классифицированы как опасно злоупотребляющие алкоголем по критерию AUDIT .

Все это еще раз подчеркивает важность нетрадиционных выводов Britton и МсКее (2000) о связи ударных доз алкоголя и сердечно-сосудистой смертности, в которую весьма вероятно вносят свой вклад такие факторы, как психологический стресс и неадекватная медицинская помощь.

Итак, алкоголь прямо и опосредованно играет главную роль в колебаниях смертности в России после 1984 г. Естественно возникает вопрос: почему в России так пьют? Это вопрос для последующего обсуждения.

2.4. Питание

Отсутствие полноценных данных о питании населения СССР в послевоенный период, вплоть до середины 1980-х гг. заставляет думать, что информация о питании населения СССР была еще более закрыта, чем данные о смертности. Скорее всего, дело в том, что проблема обеспечения населения СССР продовольствием оставалась острой до самого его распада. Напомним, что в 1964 г. СССР начал импортировать зерно, и объем импорта систематически возрастал, а последняя продовольственная программа СССР на период до 1990 г. была принята 24 мая 1982 г.

Как и в случае с алкоголем, исследования по бывшему СССР открыли новые грани влияния питания на здоровье. Связь между структурой питания (долей белков, жиров и углеводов в потребляемых продуктах) и болезнями хорошо известна. Липиды играют существенную роль в объяснении межиндивидуальной вариации сердечно-сосудистых заболеваний. Диеты с большим количеством жира и низким содержанием углеводов вредны для сердечно-сосудистой системы. В России потребление хлеба и картофеля уменьшалось с 1960-х до середины 1980-х гг., в то время как потребление мяса, яиц и молока увеличивалось. К концу 1980-х гг. потребление жира было выше, чем в рекомендациях Всемирной организации здравоохранения на 10-15% .

Либерализация цен привела к тому, что в начале 1990-х гг. потребление более дорогих мясомолочных продуктов было частично замещено картофелем и хлебом. Однако к середине 1990-х гг. количество калорий, получаемых за счет жиров, вернулось к норме. В течение 1990-х гг., несмотря на рост бедности, серьезного недостатка в общей калорийности питания не наблюдалось .

Количество потребляемых калорий и структура питания - только часть проблемы. Необходимо рассматривать весь энергетический баланс, учитывая физические нагрузки и расход энергии. Недостаточная подвижность россиян ведет к увеличению числа людей с ожирением .

Особо выделяется проблема качества питания, наличия микроэлементов и витаминов . Так, Прохоров (2002) связывает высокий уровень анемии детей и беременных женщин с недостаточным потреблением свежих фруктов и овощей. Отметим, что, по новейшим данным, высокая доля овощей и фруктов в диете является защитным фактором против сердечно-сосудистых заболеваний и некоторых видов рака .

Собранные факты говорят о том, что недостатки питания могли оказывать влияние на базовый уровень смертности, но не являются серьезной причинной ее роста в 1990-е гг.

2.5. Недостаточное медицинское обслуживание

Критика советской системы здравоохранения стала уже общим местом в современной демографической литературе, и нет смысла повторять известное. Отметим лишь несколько важных моментов.

Созданная в СССР система медицинской помощи населению оказалась достаточно эффективным средством борьбы с инфекционными и аналогичными традиционными болезнями. Напомним, что основные успехи в борьбе со смертностью были достигнуты после Второй мировой войны и благодаря вакцинации и внедрению новых медикаментозных методов лечения. Начало прогресса было связано с использованием импортных сульфаниламидов и антибиотиков. Производство отечественных аналогов было начато позже . Отметим еще одну особенность: на Западе снижение смертности от большинства инфекций, в том числе туберкулеза, произошло до создания эффективных лекарственных препаратов для лечения заболеваний за счет улучшения питания и благосостояния .

Несвободная от недостатков, советская система здравоохранения позволяла всему населению получать доступ к базовым медицинским услугам . Советская система первичной медицинской помощи в 1978 г. была даже признана образцом для развивающихся стран на прошедшей в Алма-Ате конференции Всемирной организации здравоохранения . Но слабости системы начали проявляться еще в 1960-х гг. и стали быстро нарастать в результате прежде всего недостаточного финансирования, которое сократилось с 6% ВВП в 1960-х гг. до 3% в 1980-х гг. .

Система представляла собой сеть медицинских учреждений с иерархической системой больниц и специализированными всесоюзными институтами в Москве и нескольких крупных городах. Главную роль при этом играли поликлиники и участковые врачи, отвечающие за участки с населением около 1700 взрослых или 1200 детей. Параллельно существовали специализированные амбулаторные диспансеры (туберкулезные, кожно-венерологические, онкологические и т.д.), дублирующие специализированные ведомственные структуры (поликлиники и больницы министерств обороны, путей сообщения и др.) и медсанчасти крупных предприятий. Постепенно оказалось, что параллельные структуры лучше финансируются и лучше оснащены, чем основная медицинская сеть.

В то же время основная сеть постепенно становилась все менее и менее эффективной и неспособной отреагировать на ухудшающееся состояние здоровья населения . К 1990 г. около половины стационаров, в основном небольших и находящихся в поселках и малых городах, не были обеспечены горячей водой и душевыми, а 15% не имели водопровода . Особенно неблагополучной ситуация была в сельской местности. Зарплата медицинских работников в учреждениях Минздрава (в основном женщин) была на 30% ниже средней по стране. Врачи зачастую были вынуждены выполнять множество элементарных процедур из-за недостатка среднего медицинского персонала. Особенно плохо был организован уход за больными, количество обслуживающего среднего медперсонала на одного больного было вполовину меньше, чем на Западе.

В то время как западная система здравоохранения совершенствовалась вместе с развитием фармакологии и техники, советское здравоохранение продолжало бороться за существование. Использовалось большое количество малоэффективных, но недорогих методов лечения, включая радио-, электро- и светотерапию. Действительно эффективные технологии были труднодоступны отчасти из-за существовавшего на западе запрета на передачу СССР технологий, имеющих двойное назначение. В области фармакологии страна целиком зависела от импорта лекарств, в основном из стран Восточной Европы и Индии. Производство современного медицинского оборудования и медикаментов внутри страны было слабо развито.

Рубеж, достигнутый советской системой здравоохранения в 1980-х гг., был далеко позади западного уровня, позволяющего существенно снизить смертность от хронических болезней . Так, обследование MONICA показало, что в России последствия инфаркта миокарда значительно тяжелее, чем где-либо в развитых странах .

С середины 1960-х гг. число смертей, устранимых при эффективной и своевременной медицинской помощи, постоянно снижалось на Западе и оставалось неизменно высоким в России и других советских республиках. В конце 1990-х гг. эти смерти объясняли до 20% отставания России от Запада по продолжительности жизни у мужчин и 25% у женщин .

Начавшиеся в 1991 г. рыночные реформы сделали теоретически возможным доступ к современным лекарствам и медицинским технологиям, но экономический кризис сделал их финансово недоступными для большинства населения. В 1994 г. расходы на здравоохранение были на 10% ниже, чем в 1990 . Несмотря на относительно успешное введение новой системы финансирования здравоохранения, основанной на обязательном медицинском страховании, в 1990-е гг. каждый десятый россиянин такой страховки не имел .

Провозглашенная реформа организации системы здравоохранения так и не была доведена до конца, а при существовавших уровнях финансирования вообще вряд ли была возможна . Результатом стало резкое ослабление системы . Именно в это время на фоне продолжающегося роста уровня неинфекционной заболеваемости Россия столкнулась с новыми угрозами и вызовами, такими как нечувствительный к антибиотикам туберкулез и ВИЧ/СПИД . Новые угрозы характеризуются беспрецедентным уровнем сложности. Хронические неинфекционные болезни, например диабет, затрагивающий различные системы, требуют совместных усилий целого ряда медицинских специалистов. То же можно сказать и о комплексных инфекционных заболеваниях, например СПИДе или лекарственно-устойчивых формах туберкулеза. Пока неясно, чем современное российское здравоохранение сможет ответить на эти угрозы .

В начале 2000-х гг. в условиях бурного роста цен на энергоносители и резкого улучшения финансового положения России можно было ожидать существенного улучшения финансирования системы здравоохранения. Однако, по оценкам экспертов, государственные расходы на здравоохранение в 2004 г. остались на уровне 1997 г. . В условиях недостаточного государственного финансирования растут расходы населения на оплату медицинской помощи. Доля средств населения в финансировании здравоохранения выросла с 11% в 1994 г. до 35% в 2004 г. В отличие от стран Западной Европы, где система медицинского страхования покрывает основную часть расходов на лекарства, оплата медикаментов в России при лечении на дому почти целиком возложена на население, а в последние годы на население постепенно перекладывается и оплата медикаментов при лечении в стационаре . Существует весьма ограниченный список «жизненно необходимых и важнейших лекарственных средств, изделий медицинского назначения и расходных материалов», предоставляемых пациентам стационаров бесплатно. В него входят не более 4% присутствующих на рынке лекарственных средств. Но даже этими лекарствами пациенты стационаров полностью не обеспечиваются.

Однако положение амбулаторных больных много хуже. В России лишь отдельные категории населения получают бесплатные лекарства при амбулаторном лечении. В 2005 г. в процессе монетизации льгот численность обладателей права на бесплатные лекарства, как и перечень предоставляемых лекарств, заметно сократились. Поразительно, что монетизация льгот выдается за либеральный проект и предусмотренные Федеральным законом от 22.08.2004 № 122-ФЗ уравнительные денежные выплаты взамен льгот (включая бесплатные лекарства), рассматривается как справедливая и рыночная мера. По странной логике авторов проекта монетизации, само западное медицинское страхование с его идеей солидарности можно считать неправильным: еще бы, ведь все платят в зависимости от доходов, а получают в зависимости от потребностей.

Сегодня многие надежды связываются с национальным проектом «Здоровье». Собственно говоря, направление проекта «Обеспечение населения высокотехнологичной медицинской помощью» - именно то, чего, по мнению экспертов, сегодня не хватает российской системе здравоохранения и что может оказать реальное влияние на смертность населения от болезней системы кровообращения. Однако представляется, что масштабы проекта явно недостаточны для решения проблемы. В конечном итоге, 70% средств по национальному проекту предполагается истратить на направление «Развитие первичной медико-санитарной помощи», т.е. по существу на латание существующей системы первичной помощи, о развале которой мы уже писали выше.

Сравним ситуацию в России в 1990-х гг. с тем, что одновременно происходило в странах Восточной Европы. Подробный анализ снижения смертности в Чехии показал, что очень важную (если не решающую) роль в нем сыграло изменение отношения к здоровью и прогресс здравоохранения . Снижение смертности происходило в основном за счет сокращения смертности от сердечно-сосудистых заболеваний в средних и старших возрастах. По времени этот процесс совпадает с существенным увеличением расходов на медицину с 5% от ВВП в 1990 г. до 7,4% в 2001 г. За счет роста самого ВВП Чехии и увеличения доли расходов на медицину стало возможно резко увеличить использование бета-блокаторов, блокаторов кальциевых каналов, препаратов, снижающих уровень липидов в крови, и других современных лекарств. Интенсифицировалось хирургическое лечение за счет аортокоронарного шунтирования, пересадки клапана и ангиопластики. Получили ускоренное развитие неинвазивные методы хирургического лечения, значительно снижающие травматичность операций. Одновременно с этим незначительно увеличилось потребление алкоголя и курение, а в диете растительное масло частично заменило животные жиры. Таким образом, стиль жизни существенно не изменился, а прогресс в здравоохранении стал важнейшей составляющей снижения смертности в Чехии.

Весьма вероятно, что аналогичная ситуация наблюдалась и в других странах Восточной Европы, переживших резкое снижение смертности в 1990-х гг. Во всех этих странах особенно существенно снизился уровень смертности от сердечно-сосудистых заболеваний в возрасте старше 65 лет. При этом масштаб снижения смертности колеблется от 20% в Венгрии до 40% в Словении . И всюду это происходило на фоне внедрения новых, более эффективных, средств лечения и профилактики сердечно-сосудистых заболеваний и роста расходов на здравоохранение. К началу 2000-х гг. в Чехии, Венгрии, Польше и Словении расходы на здравоохранение составляли 6-9% ВВП, в то время как в России они составляли всего 2,9% .

Сорок лет недофинансирования и особенно последние 15 лет развития в условиях «дикого» рынка во многом подорвали российскую систему здравоохранения, которая, напомним еще раз, сыграла огромную роль в снижении смертности в России в конце 1940-х и в 1950-е годы. Трудно количественно оценить в какой мере состояние медицинской помощи ответственно за рост смертности в России, но несомненно, что в немалой.

2.6. Психологический стресс как реакция на коммунизм и «шоковые» рыночные преобразования

Советская идеология всегда ставила интересы государства выше интересов личности. Партия призывала людей приносить свои жизни в жертву коммунизму и соревнованию с Западом. Ценность человеческой жизни для государства была крайне мала, и это четко отразилось как на приоритетности здоровья населения, так и на трендах смертности . Казалось бы, государство брало на себя заботу о человеке с момента рождения и до самой смерти, предоставляя дешевую еду, жилье, транспорт, бесплатную медицинскую помощь и образование. Качество этих бесплатных благ, однако, было невысоко. Хотя формально все было доступным, получение многих благ было связано с длительными очередями (в магазинах, лечебных учреждениях, на железнодорожных вокзалах), а в очереди за жильем семьи стояли годами и десятилетиями. Последнее обстоятельство, правда, до некоторой степени сглаживалось жестким институтом прописки. Государственный патернализм порождал пассивность, люди верили, что государство поможет в беде. Одно из последствий такой политики - возникновение идеи, что человек сам мало что может сделать для своего здоровья .

В 1950-1960-х гг. постепенно нарастали чувство разочарования, осознание утопичности коммунистической идеологии, о чем свидетельствуют события в Венгрии (1956 г.) и Чехословакии (1968 г.). Восточная Европа, друг и союзник, была не рада реальному социализму. С первыми трещинами в «железном занавесе» в 1960-1970-х гг. советские люди осознали, насколько уровень жизни в СССР отличается от западного уровня жизни. По данным неопубликованных опросов, в это время растет разочарование в коммунистической системе и размываются социальные нормы и ценности . Окольски, видимо, одним из первых в 1991 г., еще до распада СССР, высказал гипотезу , что простое сравнение жизни на Востоке и на Западе и разочарование в коммунистической идее могли сами по себе стать причиной серьезного психологического стресса и в конечном итоге роста смертности. Напомним, что начало роста смертности в России совпало по времени со снятием Н.С. Хрущева и отказом от лозунга построения коммунизма в СССР к 1980 г.

Крушение иллюзий обострялось ростом коррупции, достигшей уровня правящей элиты, вследствие чего люди все более отчуждались от государства и официальных институтов.

Люди были ограничены во многих сторонах жизни. Не было законной возможности увеличить свой доход, и почти некуда было потратить полученные средства. Официально-бюрократические организации типа комсомола и пионерии заняли место общественных организаций, свободно развивающихся на Западе. В целом, у людей было мало возможностей для самореализации. Постепенно ослабевала связь между выполненной работой и получаемым вознаграждением , что также вело к психологическому стрессу. Мужчины в наиболее активном рабочем возрасте, особенно неженатые, оказались наиболее уязвимой группой .

Слабость многих государственных институтов усиливала растущую неуверенность. Нарастала эрозия социальных норм и связей , а также закона и правопорядка. Одним из проявлений этого был резкий рост числа убийств. Одновременно расширился круг социальных групп, вовлеченных как в качестве преступников, так и в качестве их жертв . Как реакция на окружающий хаос и неуверенность в будущем росло число наркоманов среди молодежи.

К концу 1990-х гг. в России сложилось сильно расслоенное общество с очень малым числом запредельно богатых людей и большим количеством людей, находящихся за чертой бедности, внизу социальной пирамиды.

Учитывая время, когда происходили особенно резкие скачки смертности - 1992 г. (после начала реформ) и 1999 г. (после финансового кризиса 1998 г.) - психологический стресс как объяснение происходящего кажется весьма правдоподобным. Тем не менее, прямые доказательства связи между стрессом и здоровьем пока не особенно сильны.

Исследование, выполненное в России М. Бобаком и соавт. на основе репрезентативной национальной выборки зафиксировало сильную связь между низкой оценкой способности контролировать собственную жизнь и низкой самооценкой здоровья и плохим физическим статусом. Однако не ясно, в какой степени самооценка здоровья мужчин рабочих возрастов влияет на риск насильственной или внезапной смерти, которые и определили оба подъема смертности в 1990-х гг. Другое исследование в Новосибирске выявило тесную корреляцию между соотношением трудозатраты-заработок и депрессией . Исследование в Таганроге выявило зависимость между повышенным употреблением алкоголя у мужчин и тяжелым финансовым положением семьи и семейными проблемами . Возможно, однако, что большее значение имеет обратная связь. Исследование в Удмуртии показало зависимость между преждевременной смертностью мужчин в возрасте 20-55 лет и некоторыми показателями психологического стресса . К сожалению, информация о стрессе, испытанном умершими, в этом исследовании была получена от третьих лиц и может быть искаженной.

По мнению Кокерхама и соавт. , основанном на исследовании, недавно проведенном в Белоруссии, Казахстане, России и Украине, влияние стресса на уровень смертности происходит прежде всего через поведенческие реакции. В частности, у женщин серьезные психосоциальные потрясения не ведут к потреблению алкоголя. В силу высокого уровня социальной ответственности (необходимость заботится о семье, детях и т.д.) женщины обычно ограничиваются курением. Напротив, у мужчин подобные потрясения часто приводят к пьянству.

В целом, психосоциальный стресс мог внести свой вклад в рост смертности, однако величину этого вклада и конкретные механизмы прямого или опосредованного влияния стресса на здоровье и продолжительность жизни еще предстоит изучить.

2.7. Техногенное загрязнение

Начало роста смертности в СССР по времени совпало с периодом интенсивного развития химии полимеров, но и до этого проблема загрязнения природной среды стояла очень остро. Скорее всего, известный обзор Фешбаха и Френдли не лишен преувеличений, но негативное влияние техногенных загрязнений на состояния здоровья и смертность несомненно. Существует обширная литература по этой теме, особенно применительно к населению отдельных территорий с очень высокими уровнями загрязнения или рабочим определенных отраслей экономики. В то же время расхожим стало утверждение, что рост смертности 1990-х гг. произошел на фоне спада производства и, следовательно, в целом существенного сокращения выбросов вредных веществ в атмосферу и окружающую среду. Но, к сожалению, очень многие виды загрязнений остаются опасными достаточно долгое время после прекращения выбросов.

И все же факт снижения промышленных выбросов в 1990-е гг. позволяет думать, что так называемый экологический фактор не был главной причиной роста смертности. Кроме того, рост смертности не затронул детские возраста и в меньшей мере коснулся пожилых. Наконец, рост смертности в 1990-е гг. был связан с такими причинами смерти, в которых достаточно трудно усмотреть экологическую составляющую.

3. ВЫВОДЫ И ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Снижение продолжительности жизни в СССР началось в 1965 г. Сначала и статистики, и ученые предполагали, что это временное явление и через год-два ситуация нормализуется. Когда стало понятно, что рост смертности - долговременное явление, публикацию статистических данных о смертности населения СССР и союзных республик запретили. С 1973 по 1986 г. публиковались лишь суммарные числа умерших и общие коэффициенты смертности. Однако это не помешало западным исследователям понять, что эпидемиологическая ситуация в СССР ухудшается. По существу, от информации о росте смертности прежде всего оградили население СССР.

В современном российском обществе существует странная уверенность в том, что до 1991 г. в России все было благополучно и, несмотря на обширные статистические публикации, многие ученые и политики настаивают на том, что рост смертности - проблема последнего пятнадцатилетия. Эта вера чрезвычайно облегчает и объяснение причин этого роста, и выбор способа его преодоления. Но, как мы видели, проблема значительно глубже.

Мы попытались дать систематическое описание трендов смертности и суммировать научные объяснения российского кризиса здоровья, известные на данный момент. На уровне фактов видно, что главный рост смертности в России связан с мужчинами рабочего возраста, с группами с низким образовательным уровнем. На уровне причин смерти наибольший вклад в рост внесли сердечно-сосудистые заболевания в старших рабочих возрастах, внешние и алкогольные причины смерти в более молодых возрастах. Наиболее четко прослеживается связь смертности с опасным потреблением алкоголя и психологическими стрессами, причем два эти фактора, возможно, тесно связаны между собой.

Попытка М.С. Горбачева решить алкогольную проблему в 1985 г. одним ударом в силу многих причин не могла быть успешной. Но нельзя ожидать снижения смертности в России без антиалкогольной политики. Идеально было бы понять и устранить саму причину пьянства. Без этого борьба с алкоголем будет, как говорят врачи, симптоматическим лечением, которое применяется при неотложном лечении до установления точного диагноза и позволяет в ряде случаев продлить жизнь пациента до установления основной причины заболевания.

Лауреат Нобелевской премии по экономике 1998 г. Амартия Сен назвал смертность ключевым критерием успешности развития страны . Смертность является отражением способности общества к трансформации имеющихся экономических ресурсов в наиболее важный продукт - здоровье нации. Простой индикатор смертности часто может сказать больше об уровне и направлении развития общества, чем сложные макроэкономические показатели.

Следуя этой логике, можно заключить, что социально-экономическое развитие России во второй половине XX в. и в первое пятилетие XXI не было успешным. Корень проблемы в том, что в российском коммунистическом и посткоммунистическом обществе здоровье человека имеет крайне низкий приоритет, что отражается и в низком уровне расходов на здравоохранение и другие социальные нужды, и в явной неготовности власти к разумной антиалкогольной и антитабачной политике.

В тексте использованы некоторые части статьи V. Shkolnikov, E. Andreev, D. Leon, M. Mckee, F. Mesle and J. Vallin. Mortality Reversal in Russia: The story so far. Hygiea Internationalis Volume 4 (2004), Issue 4, December 13. p. 29-80.
Андреев Е.М., Бирюков В.А. Влияние эпидемий гриппа на смертность в России. Вопросы статистики . 1998, № 2. С. 73-77
Здесь и далее приводятся данные HMD.
Лесков Н.С. Левша (Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе). 1881. Напомним, «они» это – Левша и Полшкипер, приплывшие в Петербург из Англии на корабле, где на протяжение всего многодневного пути пьянствовали. Англичанина Полшкипера успешно вылечили в посольском доме, а Левша умер в Обухвинской больнице, «где неведомого сословия всех умирать принимают».
С распадом СССР органы статистики перестали выполнять контролирующие функции.
Иванова А.Е., Семенова В.Г. Новые явления российской смертности. Народонаселение, 2004, №3. – с.85-93.
Использована предложенная Валконеном формула (Vallin J., Mesle F., Valkonen T. 2001. Trends in mortality and differential mortality (Population studies No. 36). Council of Europe Publishing 2001. p. 196), в нашем случае она выглядит так
, в - продолжительность жизни в возрасте 15 лет в регионе , - численность населения региона в возрасте 15 лет и старше,
а - средневзвешенная продолжительность жизни в стране
Андреев Е.М., Харькова Т.Л., Школьников В.М. Изменение смертности в России в зависимости от занятости и характера труда. Народонаселение. 2005. № 3. № 3. C. 68-81.
Shkolnikov, V. M.; Andreev, E.M.; Jasilionis, D.; Leinsalu, M.; Antonova, O. I.; McKee, M. The changing relation between education and life expectancy in central and eastern Europe in the 1990s , 2006. 60, 875-881.
Андреев Е.М., Харькова Т.Л., Школьников В.М. Изменение смертности в России в зависимости от занятости и характера труда. Народонаселение. 2005. № 3. № 3. C. 68-81.
17 регионов, по которым имеются данные за 1970 г.: Ленинградская, Ивановская, Нижегородская (тогда Горьковская), Воронежская, Волгоградская, Самарская (тогда Куйбышевская), Ростовская, Пермская, Челябинская, Кемеровская, Новосибирская, Иркутская, Свердловская области; Краснодарский (включая современную территорию Республики Адыгея) и Приморский края; Татарская и Башкирская республики.
Бедный М.С. Медико-демографическое изучение народонаселения. Москва, "Статистика", 1979, с. 121-122.
Бедный М.С. Демографические процессы и здоровье населения // Общественные науки и здравоохранение / Отв. ред. И.Н.Смирнов. М.: Наука, 1987. С. 169.

Anderson B., Silver B. 1989. Patterns of the cohort mortality in the Soviet Population. Population and Development Review ; 15, pp. 471-501.
Sparen P., Vagero D, Shestov D.B., Plavinskaja S., Parfenova N., Hoptiar V., Paturot D., Galanti M.R. 2004. Long term mortality after severe starvation during the siege of Leningrad: prospective cohort study. British Medical Journal. 2006 , 328: 11.
Shkolnikov, V.M., McKee, M., Vallin, J., Aksel, E., Leon, D., Chenet, L., Meslé, F. Cancer mortality in Russia and Ukraine: validity, competing risks, and cohort effects. International Journal of Epidemiology . 1999, 28, pp. 19-29
Leon D.A. Common threads: underlying components of inequalities in mortality between and within countries. In: Poverty, Inequality, and Health. ed. D.A.Leon, G.Walt. Oxford: Oxford University Press, 2001, pp. 58-87; Davey Smith G., Gunell D., Ben-Shlomo Y. Life-course approaches to socio-economic differentials in cause-specific motality. In: Poverty, Inequality, and Health . ed. D.A.Leon, G. Walt. Oxford: Oxford University Press, 2001, pp. 88-124; Silva I.D.S., Beral V., Socioeconomic differences in reproductive behaviour. In: Kogevinas M., Pearce N., Susser M., Bofetta P. (eds) Social Inequalities and Cancer . Agency for Research on Cancer, 1997, pp. 285-308.
Leon D.A. Common threads: underlying components of inequalities in mortality between and within countries. In: Poverty, Inequality, and Health. ed. D.A.Leon, G.Walt. Oxford: Oxford University Press, 2001, pp. 58-87.
Vägerö D. Hunger as a factor in the health of Russians in the 20th and 21st century. Presentation on International Seminar Mortality in countries of the former USSR. Fifteen years after break-up: change or continuity? Kiev, 12-14 October 2006
От английского «Lipid Research Clinics Program», исследовательская программа, начатая в 1970-х в США в целях снижения риска ишемической болезни сердца. В соответствии с советско-американским соглашением, в 1975-1977 гг. в России было начато аналогичное исследование.
Деев А.Д., Школьников В.М., Неоднородность смертности: анализ индивидуальных данных. В кн.: Неравенство и смертность в России. М.: Сигналъ, 2000, с. 70-73.
McKee M., Bobak M., Rose R., Shkolnikov V., Chenet L., Leon D. Patterns of smoking in Russia. Tobacco Control . 1998, 7, pp. 22-26.
Seebag-Montefiore S., 2003 Stalin. The court of the red Tsar. London: Weidenfeld & Nicholson.
Prokhorov A., 1997. Cigarette smoking and priorities for tobacco control in the Newly Independent States. In: J.-L. Bobadilla, C.A.Costello, and Faith Mitchell eds., Premature Death in the New Independent States , National Academy Press, pp. 275-286.
Gilmore A, McKee M. Moving east: how the transnational tobacco companies gained entry to the emerging markets of the former Soviet Union. Part I: Establishing cigarette imports. Tobacco Contro l, 2004,13, pp. 143-150. Part II: An overview of priorities and tactics used to establish a manufacturing presence. Tobacco Control , 2004, 13 , pp. 151-160.
Zohoori N., Henderson L., Gleiter K., Popkin B. Monitoring Health Conditions in the Russian Federation: The Russia Longitudinal Monitoring Survey 1992-2001. Report submitted to the U.S. Agency for International Development. Carolina Population Center, University of North Carolina at Chapell Hill, North Carolina, 2002.
Gilmore A.B., Pomerleau J., McKee M., Rose R., Haerpfer C.W., Rotman D., Tumanov S. Prevalence of smoking in eight countries of the former Soviet Union: results from the Living conditions, Lifestyles and Health study. . 2004, 94, No. 12, pp. 2177–2187
Shkolnikov, V. M.; Meslé, F.; Leon, D.A. Premature circulatory disease mortality in Russia: population- and individual-level evidence In: Weidner, G. (Editor): Heart disease: environment, stress and gender. Amsterdam : IOS Press, 2002, pp. 39-68.
Peto R, Lopez AD, Boreham J, Thun M, Heath C., Mortality from smoking in developed countries. Oxford: Oxford University Press, 1994 .
McKee M. Alcohol in Russia. Alcohol Alcoholism. 1999, 34, pp. 824-829.
Cм., например, Сикорский И.А., О влиянии спиртных напитков на здоровье и нравственность населения России: Стат. исследование по официальным источникам. Киев: Типо-лит. И.Н. Кушнеров и К°, 1899. 96 с.; Челышов М.Д. Речи М.Д. Челышова, произнесенные в Третьей Государственной Думе о необходимости борьбы с пьянством и по другим вопросам: Издание автора. 1912, СПб, VIII. 786 с.
Willner S. Det svaga könet? Kön och vunendödlighet i 1800-talets Sverige. [Более слабый пол? Пол и смертность взрослых в Швеции девятнадцатого века]. Linköping Studies in Arts and Science , 203. Linköping; Willner S. 2001. The Impact of Alcohol Consumption on Excess Male Mortality in Nineteenthand Early Twentieth-Century Sweden. Hygiea Internationalis. Vol. 2, pp. 45-70
Немцов. А.В. Алкогольный урон регионов России. М., 2003, 136 с.; Nemtsov A.V. Alcohol-related human losses in Russia in the 1980s and 1990s. Addiction. 2002, 97, pp. 1413-1425; Treml V. Soviet and Russian statistics on alcohol consumption and abuse. In: Bobadilla, J.-L., Costello, C. and Mitchell, F., (Eds.) Premature Death in the New Independent States. Washington DC: National Academy Press, 1997, pp. 220-238; Simpura J, Levin B. (eds.). Demystifying Russian Drinking. Comparative Studies from the 1990s Research Rep 85. Helsinki: Gummerus Kirjapaino OY, 1997.
Shkolnikov VM, Cornia GA, Leon DA, Meslé F. Causes of the Russian Mortality Crisis: Evidence and Interpretations. World Development ; 26, 1998, pp. 1995-2011; Avdeev A, Blum A, Zakharov S, Andreev E. The reactions of a heterogeneous population to perturbation. An interpretative model of mortality trends in Russia. Population: An English Selection, 1998: 10(2) pp. 267- 302; Cockerham, W. C., Health and Social Change in Russia and Eastern Europe. Routledge, New York, 1999; Андреев Е.М. Возможные причины колебаний продолжительности жизни в России в 90-ые годы. Вопросы статистики , 2002, 11, с. 3-15.
Treml V., Soviet and Russian statistics on alcohol consumption and abuse. In: Bobadilla, J.-L., Costello, C. and Mitchell, F., (Eds.) Premature Death in the New Independent States. Washington DC: National Academy Press, 1997, pp. 220-238; Nemtsov A.V. Alcohol-related human losses in Russia in the 1980s and 1990s. Addiction. 2002, 97, pp. 1413-1425.
Bobak M., McKee M., Rose R., Marmot M., Alcohol consumption in a national sample of the Russian population. Addiction, 1999. 94, pp. 857-66.
Нужный В.П. Проблема алкогольной болезни. В кн.: Алкогольная болезнь. Новости науки и техники. Сер. Медицина. № 6. ВИНИТИ. М. 1998, c. 1-7.
Meslé F., Shkolnikov V.M., Vallin J. Brusque montée des morts violentes en Russie. Population; 1994, 3, pp. 780-790.
Pridemore W.A. Vodka and violence: alcohol consumption and homicide rates in Russia. 2002, 92, pp. 1921-30.
Chervyakov V.V., Shkolnikov V.M., Pridemore W.A., McKee M., The changing nature of murder in Russia. Social Science & Medicine , 2002, 55, pp. 1713-1724.
Леон Д., Школьников В.М., Андреев Е.М., Сабурова Л.А., Жданов Д.А., и др. Исследование семей г. Ижевска. Основные факты и выводы. Отчет - март 2006 г. Неопубликованная рукопись; Leon D. A., Saburova L., Tomkins S., Andreev E., Kiryanov N., McKee M., Shkolnikov V M. Hazardous alcohol drinking and premature mortality in Russia: The Izhevsk Family case-control study of men aged 25-54 years, 2003-5. Lancet. (2007, in press).
Murray C.J.L., Lopez A.D. Quantifying the burden of disease and injury attributable to ten major risk factors. In: Murray, C.J.L., and Lopez, A.D., eds. The Global Burden of Disease: A Comprehensive Assessment of Mortality and Disability from Diseases, Injuries and Risk Factors in 1990 and Projected to 2020. Boston: Harvard School of Public Health on behalf of the World Health Organization and the World Bank, 1996., pp. 307-308 .
Britton A, McKee M. The relationship between alcohol and cardiovascular disease in Eastern Europe: explaining the paradox. Journal of Epidemiology and Community Health , 2000, 54, pp. 328-332.
McKee M, Britton A. The positive relationship between alcohol and heart disease in eastern Europe: potential physiological mechanisms. Journal of the Royal Society of Medicine . 1998, 91, pp. 402-407.
Mäkelä P, Valkonen T., Poikolainen K. Estimated numbers of deaths from coronary heart disease “caused” and “prevented” by alcohol: an example from Finland. Journal of Studies on Alcohol and Drugs . 1997, 58, pp. 455-463; Evans C., Chalmers J., Capewell S., Redpath A., Finlayson A., Boyd J., Pell J., McMurray J., Macintyre K., Graham L. “I don’t like Mondays” day of the week of coronary heart disease deaths in Scotland: study of routinely collected data. British Medical Journal . 2000, 320, pp. 218-219.
Леон Д., Школьников В.М., Андреев Е.М., Сабурова Л.А., Жданов Д.А., и др. 2006. Исследование семей г. Ижевска. Основные факты и выводы. Отчет - март 2006 г. Неопубликованная рукопись.
Shkolnikov V.M., McKee M., Chervyakov V.V., Kyrianov N.A., 2002. Is the link between alcohol and cardiovascular death among young Russian men attributable to misclassification of acute alcohol intoxication? Evidence from the city of Izhevsk. Journal of Epidemiology and Community Health ; 56, pp. 171-174.
Shkolnikov, V.M., Chervyakov, V.V., McKee, M., Leon, D.A. Russian mortality beyond vital statistics: Effects of social status and behaviours on deaths from circulatory disease and external causes - a case-control study of men aged 20-55 years in Udmurtia, 1998-99. Demographic Research. 2004. Special Collection 2, Article 4
Vikhert A.M., Tsiplenkova V.G., Cherpachenko NM. Alcoholic cardiomyopathy and sudden cardiac death. Journal of the American College of Cardiology, 1986, 8, pp. 3A-11A; Ginter E. Cardiovascular risk factors in the former communist countries. Analysis of 40 European MONICA populations. European Journal of Epidemiology, 1995, 11, pp. 199-205; Dennis B.H., Zhukovsky G.S., Shestov D.B., Davis C.E., et al. The association of education with coronary heart disease mortality in the USSR Lipid Research Clinics Study. International Journal of Epidemiology, 1993, 22: 420-427; Kristenson M., Kucinskiene Z., Possible causes of differences in coronary heart disease mortality between Lithuania and Sweden: the LiVicordia Study. In: Heart Disease: Environment, Stress, and Gender. Ed. by G.Weidner, M.Kopp, M.Kristenson. Amsterdam: IOS Press, 2002, pp. 328-340; Averina M., Nilssen O., Brenn T., Brox J., Kalinin A.G., Arkhipovsky V.L. High cardiovascular mortality in Russia cannot be explained by the classical risk factors. The Arkhangelsk Study 2000. European Journal of Epidemiology, 2003, 18: 871-878.
Nilssen O., Averina M., Brenn T., Brox J., Kalinin A., Archipovski V. Alcohol consumption and its relation to risk factors for cardiovascular disease in the north-west of Russia: the Arkhangelsk study. International Journal of Epidemiology, 2005, 34, pp. 781–788.
Saunders J.B., Aasland O.G., Babor T.F., De La Fuente J.R., Grant M. Developement of the Alcohol Use Disorder Identification Test (AUDIT): WHO Collaborative Project on early detection of persons with harmful alcohol consumption–II. Addiction, 1993, pp. 1-25.
Kisseleva N.G. Nutrition. Annex 7.3. In: Inception Report: Preventive Health Care. Tacis-project, Annexes, Volume II. 1998, Moscow.
Popkin B.M., Zohoori N., Kohlmeier L., Baturin A., Martinchik A., Deev A. Nutritional risk factors in the former Soviet Union. In: Bobadilla, J.-L., Costello, C. and Mitchell, F., (Eds.) Premature Death in the New Independent States, Washington DC: National Academy Press , 1997, pp. 314-334.
Palosuo H., Zhuravleva I., Uutela A., Lakomova N., Shilova L. Perecived Health, Health-Related Habits and Attitudes in Helsinki and Moscow: A Comparative Study of Adult Populations in 1991. A10/1995. Helsinki: National Public Health Institute, 1995.
Paniccià R. Transition, impoverishment, and mortality: how large an impact? In: The mortality crisis in transitional economies. Ed. by G.A. Cornia, R.Paniccià. Oxford: Oxford University Press , 2000, pp. 105-126.
Lock K, Pomerleau J, Causer L, Altmann DR, McKee M. The Global Burden of Disease due to low fruit and vegetable consumption: implications for the global strategy on diet. Bulletin of the World Health Organization, 2005, 83, pp. 100-108.
Воспроизводство населения СССР. Под ред. А.Г.Вишневского и А.Г.Волкова. М. 1983.
McKeown T., Record R.G., Turner E.D. An interpretation of the decline of mortality in England and Wales during the Twentieth Century. Population Studies, 1975, 29, 3, pp. 391-422.
Field M.G. Doctor and Patient in Soviet Russia. Cambridge, MA: Harvard University Press,1957.
Banerji D. Reflections on the twenty-fifth anniversary of the Alma-Ata Declaration. International Journal of Health Services . 33, 2003, pp. 813-818.
Field M.G. The Soviet legacy: the past as prologue. In: McKee M, Healy J, Falkingham J. Health care in central Asia. Buckingham: Open University Press, 2002.
Field M. Postcomunist medicine: morbidity, mortality, and the deteriorating health situation. In: The Social Legacy of Communism, ed. J.Millarand S.Wollchik. New York & Cambridge, UK: Woodrow Wilson Center Press and Cambridge University Press , 1994, pp. 178-195.
Wyon J.B. Deteriorating health in Russia--a place for community-based approaches (comment). American Journal of Public Health, 1996, 86, pp. 321-3.
Cassileth B.R., Vlassov V.V., Chapman C.C. Health care, medical practice, and medical ethics in Russia today. Journal of the American Medical Association, 1995. Vol. 273, Issue 20, 1569-1573.
Field M.G. Noble purpose, grand design, flawed execution, mixed results: Soviet socialized medicine after seventy years. American Journal of Public Health . 1990, 80, pp. 144-145.
Проект ВОЗ MONICA - мониторирование тенденций заболеваемости и смертности от сердечно-сосудистых заболеваний - проводился в нескольких странах, включая Россию в 1984-1985 гг. и охватил мужчин и женщин в возрасте 35-64 лет.
Tunstall-Pedoe H et al. Contribution of trends in survival and coronary-event rates to changes in coronary heart disease mortality: 10-year results from 37 MONICA Project populations. Lancet, 1999, 353, pp. 1547-57.
Andreev EM, Nolte E, Shkolnikov VM, Varavikova E, McKee M. The evolving pattern of avoidable mortality in Russia. International Journal of Epidemiology, 2003, pp 32: 437-446.
Davis C. Economic transition, health production and medical system effectiveness in the former Soviet Union and Eastern Europe. Paper prepared for the Project Meeting on Economic Shocks, Social Stress and the Demographic Impact, April 17-19 1997, Helsinki; Shapiro J. Russian health care policy and Russian health. In: Russian Political Development. London, Macmillan, 1997.
Balabanova D, Falkingham J, McKee M. Winners and losers: The expansion of insurance coverage in Russia in the 1990s. American Journal of Public Health, 2003, 93, pp. 2124-2130.
Human Development Report 1995. Russian Federation. Oxford, Oxford Univ. Press, 1995. p. 34-35
Tulchinsky TH, Varavikova EA. Addressing the epidemiological transition in the former Soviet Union: strategies for health system and public health reform in Russia. American Journal of Public Health, 1996, 86, pp. 220-238.
Coker R., Control of tuberculosis in Russia. Lancet , 1996, 358, pp. 434-5.
Kelly J.A., Amirkhanian Y.A. The newest epidemic: a review of HIV/AIDS in Central and Eastern Europe. International Journal of sexual transmitted diseases and AIDS. 2003, 14, pp. 361-71.
Coker R.J., Atun R.A., McKee M., Health care system frailties and public health control of communicable disease on the European Union’s new eastern border. Lancet. 2004. 363, pp. 1389-1392.
Бесстремянная Г.Е., Шишкин С.В. Доступность медицинской помощи. В кн.: Доходы и социальные услуги: неравенство, уязвимость, бедность / Рук. авт. колл. Л.Н. Овчарова; Независимый институт социальной политики. М.: ГУ ВШЭ, 2005, с. 110-130.
Шишкин С.В., Бесстремянная Г.Е., Красильникова М.Д., Овчарова Л.Н., Чернец В.А., Чирикова А.Е., Шилова Л.С., Российское здравоохранение: оплата за наличный расчет. Независимый институт социальной политики. - М., 2004. с. 106-112
Rychtarikova J. The case of Czech Republic. Determinants of the recent favourable turnover in mortality. Demographic Research. 2004. Special collection 2, Article 5.
Речь идет об изменении стандартизованных коэффициентов смертности. Расчет по данным HFA-MDB: http://www.euro.who.int/InformationSources/Data/20011017_1
Данные РАФ-ВИ
Shkolnikov V.M., Meslé F. 1996. Russian epidemiological crisis as mirrored by mortality trends. In: J DaVanzo ed. Russia’s Demographic “Crisis”. Santa Monica, CA: RAND, pp.113-162.
Nazarova I. Self-rated health and occupational conditions in Russia. Social Science and Medicine. 2000, 51, pp. 1375-1385.
Service R. A history of twentieth century Russia. London: Allen Lane, 1997.
Makara P. Policy implications of differential health status in Eastern Europe: the case of Hungary. Social Science and Medicine , 1994, 39, pp. 1295-1302.
Okolski Marek East-West mortality differentials. In: A.Blum J-L Rallu (ed.), "Demographic Dynamics," European Population. Materials of European Population Conference, Vol. 2, Paris, October 21-25, 1991, pp. 165-189. Paris, John Libbey/INED, 1993.
Siegrist J. Place, social exchange and health: proposed sociological framework. 2000, 51, pp. 1283-1293.
Watson P. Explaining rising mortality among men in Eastern Europe. Social Science and Medicine . 1995, 41, pp. 923-934.
Eberstadt N. The health crisis in the USSR. The New York Review, 1981, February, 19.
Shapiro J., 1995. The Russian mortality crisis and its causes. In: Economic Reform at Risk. Ed. A.Aslund, London. pp. 149-178.
Cornia GA, Paniccià R. The transition mortality crisis: evidence, interpretation and policy responses. In: The mortality crisis in transitional economies. Ed. by G.A. Cornia, R.Paniccià, Oxford University Press . 2000, pp. 3-37.
Walberg P, McKee M, Shkolnikov V, Chenet L, Leon D., Economic change, crime and Russian mortality crisis: a regional analysis. British Medical Journal, 1998, 317, pp. 312-318.
Bobak M, Pikhart H, Hertzman C, Rose R, Marmot M. Socioeconomic factors, material inequalities, and perceived control in self-rated health: cross-sectional data from seven post-communist countries. Social Science and Medicine, 2000, 51, pp. 1343-1350; Rose R. How much does social capital add to individual health? A survey study of Russians. Social Science and Medicine, 2000, 51, pp. 1421-1435.
Chervyakov V.V., Shkolnikov V.M., Pridemore W.A., McKee M. The changing nature of murder in Russia. Social Science & Medicine , 2002, 55, pp. 1713-1724.
Bobak, M., Pikhart, H., Hertzman, C., Rose, R., Marmot, M. Socioeconomic factors, perceived control and self-reported health in Russia. A cross-selectional survey. Social Science and Medicine, 1998, 47, pp. 269-279.
Pikhart, H., Bobak, M., Pajak, A., Malyutina, S., Psychosocial factors at work and depression in three countries of Central and Eastern Europe. Social Science and Medicine, 2004, 58, 1475-1482.
Carlson P, Vägerö D. The social pattern of heavy drinking in Russia during transition: evidence from Taganrog 1993. European Journal of Epidemiology, 1998, 8, pp. 280-285.
Школьников В.М., Червяков, В.В.. и др. Политика по контролю кризисной смертности в России в переходный период. М.: ПРООН. 2000: 192 с.
Cockerhama W.C., Hinotea B.P., Abbottb P. Psychological distress, gender, and health lifestyles in Belarus, Kazakhstan, Russia, and Ukraine. Social Science and Medicine , 2006, 63, pp. 2381–2394.
Фешбах М., Френдли-младший А. Экоцид в СССР: Здоровье и природа на осадном положении. М.: Издательско-Информационное агентство "Голос", 1992.- 307 с.
Sen Amartya. Mortality as an Indicator of Economic Success and Failure,” Innocenti Lecture, UNICEF, Florence, Italy, March l995; republished in Economic Journal , 1998, Vol. 108, No. 446, pp. 1-25.